Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Да, каждый, хоть единый раз зрачком
В себя вобравший это, никогда
Раз найденного не утратит. В нем
Оно живет стократно: брезжут горы,
Как в прошлом, и Дунай обходит Ульм
Прозрачным легким обручем, в то время
Как там, повыше, где стоит обитель,
Еще меж скал он бьется (мнишь порой:
Их не прорвет он!) и кружным путем
Обходит холм, повсюду оттесняем,
И иногда отпрянувшие воды
Вбирает вспять, дохнув на нас стоялым,
Пока другой поток не подоспеет,
Не понесет его в триумфе к устью.

IX

Вот что непреходяще: эти скалы
Крутые, что, держась за корни сосен,
Грозят сорваться, и над ними — сквозь
Листву дерев — блеск синевы бездонной…
Непреходяще: дым, прозрачной прядью
Вплетенный в воздух над селом знакомым,
Пред тем как сгинуть в мгле, наперерез
Лучам вечерним легший в зыбку ветра…
Непреходяще: крик сычей тревожных,
И всюду ночь, и всюду мерный шорох,
А звезды низки так, что нас, быть может,
Их луч достанет. Но внезапно в мир
Вошла луна, как дикое светило.
Полночный лес блестит, как в лак окунут.

X

Сижу я перед домом. Много старых
Знакомых вижу, проходящих мимо.
И многие, меня узнав, спешат
По мостику ко мне, дивятся встрече:
— Откуда ты? Ну как? — О, что за ласка
В рукопожатьях! Как нежны объятья,
Улыбки, взоры, речи! Как близки
Мы снова. Ни крупинки отчужденья.
Беспечный смех! Но вдруг встает молчанье
Вкруг нас. «Евгений Шёнгар тоже (тот,
Из Эслингена. Помнишь?)». По долине
Вдруг тишина проходит, словно в ней
Дыханье ветра затерялось; травы
Сгибаются, как под незримым шагом.

XI

Да, мало мы любили! Потому
И терпим. Разве я вступал в беседу
С тем мужичком, подвязывавшим лозы
Под Кресбронном? Нет, он с своей лозою
Был мне не нужен. Потому-то я
И должен — на чужбине — с ним беседу
Наверстывать. Я чуждый проходил
И гордый знаньем, а другой, меня
Чуждаясь, шел сторонкой с «лучшим знаньем»
И все-то с «лучшим знаньем» этим! Каждый
Был умудрен. Любви ж недоставало,
Терпенья, чуткости. И дружных сборищ.
И обсуждений — вплоть до дел мельчайших! —
Всего, что жжет, томит и мучит душу.

XII

Все это от гордыни, столь знакомой
По суетной возне пустых ничтожеств!
Я легкий знал исход, когда со мной
Не соглашались: гордый превосходством,
Я умолкал, терпенья не имея
Упорствовать, как праотцы велят:
«Не отступлю, коль не благословишь!»
Должно быть, лишь поверхностно я был
Поранен новой правдой! Разве я
Иначе так осмелился б забыться:
«Или я сторож брату своему?…»
Жестоко я позволил им поддаться
Речам блудливым, и в потоке слов
И на меня, как вал, свалилась немощь.

XIII