Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Галилей (снова поворачивая яблоко с щепкой). Под собой ты видишь Землю, она не изменяется, она всегда внизу, и для тебя она не движется. А теперь погляди, что над тобой. Вот сейчас лампа над твоей головой. А сейчас, когда я повернул — что сейчас над твоей головой, что сейчас сверху?

Андреа (поворачивая голову вслед за его движениями). Печка.

Галилей. А где лампа?

Андреа. Внизу.

Галилей. Вот то-то оно и есть…

Андреа. Вот это здорово! Ну теперь уж она удивится.

Входит Людовико Maрсили — богатый молодой человек.

Галилей. У нас тут как на проходном дворе.

Людовико. Доброе утро, сударь. Меня зовут Людовико Марсили.

Галилей (читает рекомендательное письмо). Вы бывали в Голландии?

Людовико. Да, и там я много слышал о вас.

Галилей. Ваши родители владеют поместьями в Кампанье?

Людовико. Мамаша хотела, чтобы я малость поглядел на свет. Что где имеется и тому подобное.

Галилей. И вот в Голландии вы услышали, что в Италии, например, имеюсь я.

Людовико. А так как мамаша желает, чтоб я еще и с науками малость познакомился…

Галилей. Частные уроки — десять скуди в месяц.

Людовико. Очень хорошо, сударь.

Галилей. А что вас интересует?

Людовико. Лошади.

Галилей. Ах вот что!

Людовико. У меня, видите ли, господин Галилей, голова не приспособлена к наукам.

Галилей. Ах вот что! Ну если так, вы будете платить пятнадцать скуди в месяц.

Людовико. Очень хорошо, господин Галилей.

Галилей. Мне придется заниматься с вами по утрам. Значит, с тобой уже не выйдет, Андреа. Сам пойми, ведь ты же не платишь.

Андреа. Ладно. Я пойду. Можно мне взять яблоко?

Галилей. Бери.

Андреа уходит.

Людовико. Вам придется запастись терпением, чтоб меня учить. Потому что в науках ведь всегда все не так, как следует по здравому человеческому разумению. Возьмите, например, эту диковинную трубу, которую продают в Амстердаме. Я ее подробно исследовал. Футляр из зеленой кожи и две линзы: одна такая (показывает жестами двоякую выпуклость), а другая — такая (показывает двоякую вогнутость). Мне говорят: одна увеличивает, а другая уменьшает. Каждый разумный человек, конечно, поймет: они друг дружку должны уравнивать. Неверно! Сквозь эту штуку все видно увеличенным в пять раз. Вот вам и ваша наука.

Галилей. Что увеличено в пять раз?

Людовико. Колокольни, голуби, все, что вдали.

Галилей. И вы сами видели увеличенные колокольни?

Людовико. Да, сударь.

Галилей. И в трубе две линзы? (Набрасывает на листе бумаги чертеж.) Так это выглядит?

Людовико кивает.

Как давно изобрели эту штуку?

Людовико. Думаю, что она была не старше нескольких дней, когда я уезжал из Голландии. Во всяком случае, ее как раз только что начали продавать.

Галилей (почти дружелюбно). И зачем вам нужна физика? Почему не коневодство?

Незамеченная Галилеем, входит госпожа Сарти.

Людовико. Мамаша считает, что немного науки необходимо. Нынче, знаете ли, никто и шагу без науки не сделает.

Галилей. Вы с тем же успехом могли бы заняться мертвыми языками или богословием. Это полегче будет. (Замечает госпожу Сарти.) Ладно, приходите во вторник утром.

Людовико уходит.

Не гляди на меня так. Я же взял этот урок.

Госпожа Сарти. Потому что вовремя заметили меня. Там пришел куратор университета.

Галилей. Веди его сюда, веди, он сейчас очень кстати. Может быть, через него я добуду пятьсот скуди, тогда не нужны будут уроки.

Госпожа Сарти уходит и вводит куратора.

(Тем временем, продолжая одеваться, в промежутках делая записи на клочках бумаги.) Доброе утро, одолжите мне полскуди.

Куратор достает из кошелька и протягивает Галилею монету, тот передает ее госпоже Сарти.

Пошлите Андреа к мастеру, что делает очки. Пусть купит две линзы, вот тут записаны размеры.

Госпожа Сарти уходит с запиской.

Куратор. Я пришел по поводу вашего ходатайства о повышении вам жалованья до тысячи скуди. К сожалению, я не могу ходатайствовать об этом перед университетом. Вы ведь знаете, что математические коллегии ничего не приносят университету. Математика — это, так сказать, чистое искусство, не приносящее дохода. Не подумайте, что наша республика ее не ценит. Ценит, и притом даже весьма высоко. Математика не так необходима, как философия, и не так полезна, как богословие, но зато доставляет знатокам безмерное наслаждение.

Галилей (склонившись над бумагами). Я не могу жить на пятьсот скуди, любезнейший.