Стихотворения (Золотая серия поэзии)

Не укрыть, не утаить, а напротив, пусть несмело,
тайну сердца, тайну жизни вам доверить я хотел,
откровенный свой рассказ прерывая то и дело,
ночь пока не отгорела, дождь пока не отшумел.

Но за этот подвиг мой без притворства и коварства

и за это вдохновенье без расчета и вранья
слишком горькая на вкус, как напрасное лекарство,
эта поздняя надежда отказалась от меня.

И осталось, как всегда, непрочитанное что-то

в белой книге ожиданий, в черной книге праздных дел.
Тонких листьев октября позолота. Жить охота,
жизнь пока не облетела, свет пока не отгорел.

Нянька

Акулина Ивановна, нянька моя дорогая,
в закуточке у кухни сидела, чаек попивая,
выпевая молитвы без слов золотым голоском,
словно жаворонок над зеленым еще колоском.

Акулина Ивановна, около храма Спасителя

ты меня наставляла, на тоненьких ножках просителя,
а потом я и душу сжигал, и дороги месил…
Не на то, знать, надеялся и не о том, знать, просил.

По долинам, по взгорьям толпою текло человечество.

Слева — поле и лес, справа — слезы, любовь
   и отечество,
посередке лежали холодные руки судьбы,
и две ножки еще не устали от долгой ходьбы.

Ах, наверно, не зря распалялся небесною властью

твой российский костер над моею грузинскою
   страстью,
узловатые руки сплетались теплей и добрей,
как молитва твоя над армянскою скорбью моей.

Акулина Ивановна, всё мне из бед наших помнится.

Оттого-то и совесть моя трепетанием полнится,
оттого-то и сердце мое перебои дает,
и не только когда соловей за окошком поет.

Акулина Ивановна, нянька моя дорогая,

всё, что мы потеряли, пусть вспыхнет еще, догорая,
всё, что мы натворили, и всё, что еще сотворим, —
словно утренний дым
   над тамбовским надгробьем твоим.

«Ах, если б знать заранее, заранее, заранее…»