Стиховорения и драмы

Ермак

(входя)

Идти на казнь! Что ж? Поздно или рано,

Я должен умереть. Законов меч,
Стрела ль врага или недуг тяжелый,
Не всё ль равно, что раздирает ткань,
Сплетенную из гори и печали,
В которой радость изредка блестит,
Как злата нить на рубище страдальца.
Одно мгновенье — и всему конец.
Но умереть и в гроб нести проклятье...
Ах, эта мысль тяжка! О мой отец,
Как радостно бы жизнию своею
Ермак твое прощение купил...
Кольцо уж близко! Утром мне казалось,
Как будто бы на скате синих гор
В оружье солнце отражалось.
Сомнение несносно: лучше ж я
Пойду навстречу смерти. — Вот откуда...

(Увидев Тимофея)

А, что я вижу? Это не мечта.

Здесь старец — русский! В глубине Сибире?
Быть может, раб, бежавший от врагов...
Как вид его мне сердце раздирает!
В морщинах, на его челе седом,
На сих ланитах, в сих померкших взорах,
На бледных сих и трепетных устах
Рукой судьбы написано: «страдалец!»...
Я подойду... Не знаю, отчего
Я трепещу.

(Подходит к Тимофею.)

Скажи, почтенный старец,

Кто ты? Какою странною судьбой
Ты принесен в сибирские пустыни?
Я вижу по одежде, по чертам,
Что мы с тобой сыны одной отчизны,
Которых рок умчал в сей дальний край.

Тимофей

Кто я? Ты видишь — странник престарелый,

Скитавшийся по жизненной стезе,
Но близкий к цели странствия земного;
Разбитый челн, игралище валов,
Который бурей занесен далеко,
Чтоб кончить бег свой средь сибирских скал.

Ермак

(в сторону)

Какой я голос слышу! Сердце бьется.

Нет: это было лишь мечта одна.
Ах, сей мечтой душа моя полна,
В ней глас отца всечасно раздается.

Тимофей

(покачав головой)

Странна судьба людей! я мог ли думать,

Что кончу век свой в здешней стороне?

Ермак

(в сторону)

Нет, быть не может: он теперь далеко;

Меж ним и мной пустыни, цепи гор...
Одна мечта... но это сходство странно!
И тот же звук речей, и тот же взор.

(К Тимофею)

Ты, старец, был невольником в Сибири?

Похищен, может быть, в набегах злых?

Тимофей

Нет: я еще недавно из России

И никогда в оковах не страдал.

Ермак

(в сторону)

Недавно из России? С каждым словом

Растет мое смятение. Нет, нет!
Не может быть! Едва четыре года
Прошли с тех пор, как видел я отца;
Он был еще могущ и силен,
Украшен свежей сединой;
Он поднимался величавый,
Как гордый дуб, столетний царь дубравы,
Под тяжестью снегов, набросанных зимой.
Не может быть! Едва четыре года...

(К Тимофею)

И ты один сей дальний путь прошел?

Тимофей

О, нет! со мной казацкая дружина.

Ермак

Дружина? кто же вождь ее?

Тимофей

Кольцо.

Ермак

Ты из Москвы... последовал за нею?

Тимофей

Нет, с берегов Оки.

Ермак

Но для чего ж

Оставил ты спокойную отчизну
И посетил враждебную Сибирь,
Где брани огнь еще не прекратился?
Быть может, по велению царя?

Тимофей

Нет: сердца глас меня привел. В Сибири

Мой сын.

Ермак

Твой сын?..Казак?

Тимофей

Их атаман.

Ермак

(отступая стремительно в сторону)

О боже! это он!.. Куда сокрыться?

Нет, нет: останься здесь, Ермак! Смотри,
Вот славный подвиг твой! Отцеубийца!
Ты свел его во гроб; ты жизнь его
Печалию, отчаяньем разрушил;
Ты в грудь его вонзил кинжал. Смотри!
О горе! на лице его мой взор читает,
Как в книге грозного судьи небес,
Рассказ моих разбоев, преступлений,
Его любви, его страданий, слез.
О боже, не ищи других мучений;
Сей грозный вид ужаснее, чем ад.

Тимофей

О! поспеши, мой сын, приди скорее.

Ермак

Что слышу я? Меня отец зовет!

Увы, отцом его назвать не смею;
Я проклят им навек.

Тимофей

Ермак! Ермак!

Приди принять последнее прощенье.

Ермак

(в сторону)

Да, я пойду, паду к его ногам!

Пусть он простит мне, пусть благословенье
Произнесет он над главой моей.
Тогда скажу ему: отец! Но прежде
Не смею слова произнесть сего.

(К Тимофею)

Кого к себе ты призываешь?

Тимофей

Сына.

Ермак

Ужели хочешь ты ему простить?

Тимофей

Раскаянье и бога примиряет.

Ермак

О старец, у меня в стране родимой

Есть также...ах! быть может, был... отец,
И он... меня проклял!

Тимофей

Несчастный!

Ермак

Небо

Услышало проклятия его.
Да, так же, как твой сын, я был виновен,
Но так, как он, раскаялся и я, —
Ужели мне прощенья не будет?

Тимофей

Надейся и молися небесам!

Ермак

О, я страдал, молился, горько плакал,

Но сердцу моему покоя нет:
На мне лежит родителя проклятье.
Но он меня любил. Когда б он зрел
Мою тоску, услышал бы стенанья,
Которые в безмолвной тьме ночной
Из сей груди стесненной вылетают —
Свидетели страданья моего, —
Он сыну бы простил. Но он далёко.
О будь же ты посланником небес,
Будь вестником и мира, и прощенья;
Будь мне отцом, скажи мне так, как он:
Мой сын, прими мое благословенье.
Ты видишь, я паду перед тобой,

(становится на колени)

Я длань твою слезами обливаю,

Простри ее над страждущей главой;
Скажи мне: «Небо и отец прощают».