Стикс

– Свят-свят-свят! Что ты, что ты! Откачали!

– А… Цыпин? Узнал? – спросил он пересохшими губами.

– Что? Страшно? И сейчас еще страшно? Да ты и тогда, Ваня, здорово перепугался. Ох и перепугался! Цыпин-то был не то что сейчас. Не добродушный старикан, проблемами замученный. На Зое-то жениться он тебя заставил, когда врачи сказали, что будет двойня. Суровый был мужик. Грозился, что выгонит к чертям следователя Мукаева с волчьим билетом и ты себе в органах места больше не найдешь. А то и сядешь за рукоприкладство. Компромата на тебя у Цыпина полно. Все знают твои методы. А ты вот уже много лет за его широкой спиной прячешься. Если бы не Цыпин – сидеть бы тебе, следователь Мукаев. Это сейчас его болезни доконали, да и устал, конечно. А тогда… Но, похоже, Валентина родителям так и не призналась, из-за чего или из-за кого решила с собой покончить. Историю эту знаем только мы с тобой да Леся с Валентиной. Она отцу сказала, что передумала за тебя замуж. Другого, мол, полюбила.

– Другого? Так она, значит, давно замужем?

– Нет. Одна. Всю жизнь одна. Квартиру получила, живет отдельно от родителей.

– А… дети?

– Детей у нее нет, – отрезал Руслан.

– Не понимаю. А почему же никому не сказала?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– Ну и не стоит прошлое ворошить. А с Лесей у вас всегда было сложно. Любовь любовью, но жениться ты на ней не спешил. Я было к ней: «Вернись, все прощу!» А она заладила: «Хочу Ваню Мукаева». Ну что в тебе такого особенного, скажи?

– Ничего.

– Да теперь уж и я вижу, что ничего. В том смысле, что ничего особенного не осталось.

– Как же я попал к Зое?

– Как ко всем, так и к ней. «Здравствуй». – «Здравствуй». – «Зайдешь?» – «Зайду». – «Выпьешь?» – «Выпью». Посидели, поговорили, школу вспомнили. Дальше уж, Ваня, тебе виднее.

Он вспомнил вдруг Лору: влез в окно, поцелуем зажал рот… А Зоя, наверное, только этого от него и ждала. Долго ждала. Как же он, прежний, должен был на нее разозлиться! За то, что женила на себе! Уж лучше б прокурорская дочка.

– Почему же я тогда на Лесе не женился?

– Кто тебя знает, почему? Ты года три после женитьбы все бегал от нее. Да, видно, так и не убежал. Теперь тренируйся, Ваня, по утрам, тренируйся.

– Глупо получилось.

– Глупо?! Ты это называешь глупо?! – вытаращил осоловевшие глаза Руслан. – Да у скольких людей жизнь пошла не туда, куда надо?! Валентина одна, Леся одна, я… У меня все теперь вроде бы в порядке. Только вот душа… Болит душа. Потому что любовь не цветок, ее не пересадишь из одного горшка в другой. И не вырвешь с корнем, чтобы потом взять да выкинуть, а другую на ее место посадить. Не приживается отчего-то. Хотя… Все проходит. Как Вэри Вэл любит говорить, на Екклесиаста ссылаясь. И мы, менты, Ваня, бываем философами. Значит, не судьба. Значит, все равно меня не любила. В этом смысле я бы тебе даже спасибо сказал…

– Замолчи!

– Что такое?

– Не хочу больше. Ничего не хочу…

Спирт все-таки его достал, хоть и выпил-то немного. Но не привык. Или отвык? С усталости да на пустой желудок… Вот и развезло. Хотелось по-детски расплакаться на плече у друга детства. Как будто не с ним все это было. Ну не мог он так поступить! Ни с Валентиной, ни с Лесей, ни с Русланом. Не мог!

– Плохо мне, Свисток. Ох как плохо! – пожаловался он.

– Ты это брось, Ваня. Отставить истерику! Ты ж мужик! Забыто все. Точка. Давай-ка я тебя к Зое отвезу.

– На чем?

– Как это на чем? Машина возле крыльца стоит. Поехали.

– Домой?

– Домой, Ваня, домой. Да что ж ты так расстроился?

– Не знаю. Какая гнусность все это! Какая же гнусность! Гадость, дрянь. Женщины… Это они… Они во всем виноваты. Та, первая. Я ее вспомнил. Надо же: вспомнил. Я их потом возненавидел. Всех возненавидел. Я их всех…

– Да что ж ты такое плетешь? Не налью я тебе больше ни грамма. Сволочи, что с человеком сотворили!

…Когда подъехали к дому, ему стало легче.

– Только жене не говори, что это я тебя на выпивку подбил, – попросил Руслан. – Тебе ведь и в самом деле нельзя. Я понял.

– Ты боишься ее, что ли?

– Уважаю. Хорошая женщина.

Она смотрела на них сверху из окна. Встретила его на лестничной клетке. Стояла у распахнутой двери и смотрела, как он поднимается по ступенькам. Его качало.

– Ванечка, что с тобой?

– Устал. Извини.

– Ты пил, что ли? – ахнула Зоя. – Тебе ж нельзя! С кем?

– Сейчас все пройдет. Спирт это… Гадость. – Он почувствовал тошноту. Выдрать бы из себя этот чертов предохранитель! Ну откуда он взялся? Кто? Когда? Неужели, когда он был без сознания? Внушили, что ли, что спиртного ему нельзя?

Потом он лежал на диване, а Зоя хлопотала, приводя его в чувство.

– Какой тяжелый был день… – простонал он.

– Заработался? Я знаю, с кем ты пил. Это Свисток. Ему-то что! Он здоровый. Ну я ему задам!

– Руслан не виноват.

– Как же! Не виноват! Тебе покушать надо. Я сейчас бульон принесу.

Горячий бульон и в самом деле помог. Когда дурнота прошла, он вспомнил и про ключи от машины. Осторожно спросил, начав издалека:

– Зоя, а мы с тобой ездили на юг?