Стикс

– Кто знает? – пожал плечами Руслан. – То ли Господь был вчера на нашей стороне, то ли нечистая сила. Так что? Вести?

– Давай.

Вошедший еще с порога повел себя странно. Смотрел на следователя Мукаева так, словно чего-то ждал. Настороженно. Когда Иван предложил сесть, вздрогнул и спросил:

– Ты точно следователь?

– Вы, – поправил он и повторил: – Садитесь. Пожалуйста, назовите вашу фамилию, имя, отчество? Год рождения?

– А в прошлый раз ты меня Илюхой называл, – усмехнулся задержанный, присаживаясь. – Запросто.

– Когда это в прошлый раз?

Он стал разглядывать «Илюху». Высокого роста, очень худой и весь какой-то дерганый. Руки и ноги словно на шарнирах. Цвет лица желтоватый, зубы прокуренные и тоже желтые. Волосы редкие, губы тонкие. И какой-то он весь… несвежий? Да, именно так. Зачуханный. Что-то шевельнулось в памяти. Слово знакомое. А от чего же производная? Может, от фамилии? Знакомое ведь лицо. Когда видел? Где? Повторил вопрос:

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Сидорчук Илья Михайлович. Год рождения… Да почти в один день. Тридцать пять мне. Не помнишь, что ли?

– Те. Не помните.

– Значит, точно: следователь. Ну извини, показалось. Те.

– Что?

– Извините, показалось. Память меня иногда подводит. Путаюсь я.

– Место рождения?

– Не понял?

– Где родились?

– Точно: следователь. Горетовка. Место рождения – деревня Горетовка.

– Что?! – даже привстал капитан Свистунов. Уставился на Сидорчука, пригляделся, потом протянул удивленно: – Однако, как время людей меняет!

– А вас, я простите, не знаю, – скользнул безразличным взглядом по нему Сидорчук.

– Да ну? – усмехнулся Руслан. – Не знаешь?

– Может, и встречались когда. Только я не помню.

– Капитан Свистунов Руслан Олегович, будем знакомы, – с иронией представился тот.

– Мент?

– Ты базар-то фильтруй. Я тебе здесь гражданин начальник. Хозяин положения. Горетовка, значит. Тот самый выпуск.

– Какой это тот самый? – облизнул тонкие губы Сидорчук.

– Интересный. Но это я так: своим мыслям. Ну рассказывайте, Сидорчук Илья Михайлович, как вы дошли до жизни такой?

– А до какой такой жизни? – невинно поинтересовался Сидорчук.

– Ну как же? – Свистунов подошел к столу, оперся на него и начал перечислять: – Раньше вы разбавленный спирт по бутылкам разливали, а теперь на стеклоочиститель перешли и прочую отраву. Двое уже умерли. Не говоря о вчерашнем. Покушение на лиц, находящихся при исполнении. Ты соображаешь, в кого, сука, стрелял?

– Вот в него, – кивнул на следователя Мукаева Сидорчук. – Откуда же я знал, что он при исполнении?

– А за что ты хотел его убить, мил-человек? – ощерился Руслан.

– Он знает.

– Да? Думаешь, знает? А наркотиками кто его накачивал? Кто? Ты?!

Руслан вдруг схватил Сидорчука за плечи, приподнял со стула и затряс. Огромная голова на тонкой шее задергалась, задержанный отчаянно закричал:

– А что мне было делать?! Что?! Он все узнал! У меня инструкция была! Инструкция!

– От кого?!

– От Хозяина?! Пусти-и-и!

– Кто Хозяин? Кто?!

– Не зна-а-ю!

– Адрес не знаешь? Или в лицо?!

– Адрес.

– А в лицо? – Руслан тряхнул Сидорчука так, что следователю Мукаеву показалось: голова у того сейчас оторвется.

– Знаю. Скажу. Пусти-и… – тоненько заскулил Сидорчук.

– Капитан Свистунов, отставить! – опомнился наконец Иван. – Руслан! Прекрати! Отпусти его!

– Суки! – Друг детства швырнул Сидорчука в кресло. – Что творят, а? А ты сидишь мумией. Спроси, за что он в тебя стрелял! А ну?! Спроси!

– Капитан Свистунов, выйдите из кабинета. Вы мешаете вести допрос.

– Есть. – Руслан, ощерившись, взглянул на Сидорчука: – Не для протокола: думай, что будешь сейчас говорить. Над каждым своим словом думай, сука, понял? А мы с тобой еще встретимся.

– Капитан Свистунов!

– Иван Александрович, я перекурю минут пять и вернусь.

– Я не думаю, что…

– А я думаю, – жестко сказал Руслан. – И не будет больше никаких нервных срывов. Слово офицера.

– Хорошо. Заполняя протокол, эту часть беседы я опущу. Возвращайтесь.

Свистунов вышел, они с Сидорчуком остались один на один. Тот заерзал, пододвинулся на самый краешек стула, вытянул тощую шею, уставился на Мукаева и прошелестел:

– Ваня…

– Простите?

– Ты меня не узнаешь?

– Нет.

– Что ж… Значит, следователь. Тогда «Девятый вал» должен помнить. Помнишь? Те.

– Что это: девятый вал?

– Ресторан на горе. В конце апреля.

– Что в конце апреля?

– Сидели мы там в конце апреля. Тогда-то я и прокололся. Помнишь?

– Нет.

– Значит, не помнишь, – ему показалось, что Сидорчук облегченно вздохнул. – Значит, все я правильно сделал. Верное оказалось средство. Но как же ты тогда меня нашел?

– Вы. Обращайтесь ко мне на «вы», пожалуйста.

– Не могу. Ну не могу! Смотрю на тебя и не могу! Следователь… Неужели ничего не знаешь?

– О чем?

– Так. Ведь ты уже, когда ко мне шел, догадался. А я дурак. Еще подумал: «Чего ж он такие дерьмовые сигареты курит?» Должен был догадаться.

– И я называл вас Илюхой? А это странным не показалось?

– Показалось. Ты – и вдруг Илюхой. Но я подумал, что время людей меняет. Меня видишь, как изменило.

– Да, – вдруг согласился он. – Изменило.

– Значит, узнал? – обрадовался Сидорчук. – Узнал?

– Если узнал, что это меняет?