Стикс

– Но когда деньги рекой потекли, небось подумал, что в жилу попал, – усмехнулся Руслан. – И сейчас спокоен. А почему?

Сидорчук оскалился, показал прокуренные зубы:

– А чего мне волноваться? Слово я заветное знаю. Только вам его не скажу.

– «Мы с тобой одной крови», что ли? Маугли, тоже мне! Лягушонок, блин, глазастый! А кому? Кому скажешь? – нагнулся над задержанным Руслан.

– Кому надо. Устал я. Давайте протокол. Подпишу. Устал.

– Ладно, хватит на сегодня, – сказал следователь Мукаев. И повторил: – Хватит. Подписывайте, Илья Михайлович.

Тот взял ручку правой рукой, повертел ее в пальцах, потом переложил в левую. Пока расписывался, Мукаев глаз не отрывал от руки с желтоватыми пальцами. Поинтересовался вскользь:

– Вы что, левша?

Сидорчук вздрогнул и, похоже, испугался. Засуетился, отодвинул протокол, переложил ручку в правую руку, хотел было зачеркнуть свою роспись, потом что-то сообразил и передумал. Заговорил быстро, оправдываясь:

– Не левша, не левша. Это я так. Привычка.

– Привычка?

– Ну не привычка. Это я так. Не левша.

Свистунов нахмурился:

– Ты не темни. Почему ж тогда левой рукой пишешь?

– Да вам-то что?! – дернулся Сидорчук. – Получили – заберите. Не левша я. Уведите меня.

Руслан вызвал конвой, а когда они остались в кабинете вдвоем, спросил:

– Ну, друг детства, что скажешь?

– Разве можно найти этого Алексея Петровича?

– Иголку в стоге сена и то легче, – нахмурился Свистунов. – Если только засаду в Нахаловке устроить и ждать. Зелье-то у них кончилось. Авось привезет.

– А если не привезет?

– То-то и оно. Странная история. Тебе, Ваня, так не показалось? А Сидорчук?

– Что Сидорчук?

– Не вспомнил его?

– Вроде бы вспомнил. Может, я его видел в подвале, когда был в полуобморочном состоянии?

– Может, и так, а может, и нет.

– Ты что-то недоговариваешь. Почему?

– Потому что сам толком ничего не знаю. Ни-че-го.

– Послушай, ты не помнишь, кто повесил зеркало в моем кабинете?

– Как кто? Плотник пришел и повесил.

– А зачем?

– Ты попросил. Кстати, однажды я застал тебя перед этим зеркалом за странным занятием. Вошел без стука и увидел, что ты внимательно изучаешь свою мимику. Вроде как улыбку репетируешь.

– А… когда это было?

– Да дня за два до того, как ты исчез. Странное для тебя занятие: собственную физиономию изучать. Вроде как чего-то в ней не устраивало, потому что ты хмурился. Я спросил в чем дело, и ты мне сказал… Послал, в общем.

– День сегодня тяжелый был, Руслан. Зайдем в «Девятый вал»? Посидим, поужинаем, выпьем.

– Куда-а?

– В ресторан на горе.

– А чего это тебя туда тянет? Зазноба, что ли? И там успел?

– Опять ты за свое! Нет у меня больше никаких женщин. Я, кажется, теперь Зою люблю.

– Чего только в жизни не бывает! – удивился Свистунов. – Что ж, пойдем, обмоем такое дело.

Вечер

Известный на всю округу ресторан располагался на вершине холма, у подножия которого простирался приземистый городок, сплошь застроенный пятиэтажками, а в центре неплохо сохранившимися купеческими особняками прошлого века. Отсюда и пошло название злачного места: «Девятый вал». Из окон ресторана город был как на ладони. Простые смертные заходили в «Девятый вал» с опаской или не заходили вовсе. Здесь случались драки, а то и разборки со стрельбой, до утра гремела музыка, гвоздем же программы был стриптиз. С наступлением темноты жизнь в городе замирала, зато тут, на холме, начинала бить ключом.

Про тех, кто посетил «Девятый вал», сразу же пускалась по городу злая сплетня. Считалось, что стоит сходить «на холм», и тебя непременно сглазят. Уж сколько раз менялась в городе власть, бывшие завсегдатаи ресторана ходили по улицам бочком, опустив глаза, многие, покуролесив, очутились за решеткой, а иных и вовсе убили. «Девятый вал» считался венцом карьеры. Дальше только вниз, кубарем с холма. Комфортно здесь себя чувствовали лишь приезжие, но, спустившись вниз, ловили на себе косые взгляды и недоумевали: в чем дело?

Владелец ресторана терпел убытки. «Девятый вал» был его отрадой, в него он вкладывал душу, а деньги зарабатывал в другом месте. Кухня была отменная, карта вин достойная, но посетители этого не ценили. Шли на стриптиз, ели шашлыки, а пили водку. Что касается интерьера, то он был не без изюминки. Руку приложила местная знаменитость, дизайнер предпочел быть первым в Р-ске, нежели никем в Москве. Художник переехал сюда на постоянное место жительства, утвердился «нашим выдающимся земляком» в краеведческом музее и на вершине своей карьеры по заказу ресторатора расписал стены и потолок «Девятого вала». Здесь были и русалки, и Нептун с трезубцем, и чайки в пенных брызгах, и паруса. В общем, полный антураж.