Стилист (СИ)

— А когда ты его видел в последний раз? — сузив глаза поинтересовался Голявин.

— Недели две назад, и потом — ни слуху, ни духу. Признаться, я думал, что вы с ним куда-то слиняли на медовую неделю, — придвинувшись поближе к Гене, прошептал Парамонов.

— Не твоего ума дело, — огрызнулся Голявин и залпом допил виски.

— Да кто ж так пьёт? — усмехнулся Костя. Смаковать надо. Я разбавляю газировкой, букет лучше, вкус раскрывается. А ты как самогонку хлещешь. Виски надо понимать…

— Да заткнёшься ты! Что ты знаешь про виски? Держишь в руке пойло и думаешь, что это виски. Я пью Jamеson, который не разбавляется никакой хернёй типа колы или газировки. И, знаешь, почему? Потому что это — уникальный вид тройной дистилляции. А выдерживается он по-особому, в бочках из-под хереса. Поэтому пьют его в неразбавленном виде и без закуски. И он подаётся в бокалах, а не в стаканах, как здесь. Есть ещё один нюанс — к такому виски нужна хорошая компания. А ты мне — не компания.

7. Вызволение

Утром позвонила мать и веселым голосом спросила: всё ли в порядке дома, оплачены ли счета. Маруся почувствовала, как тревога обняла её голову и стала нашёптывать всякие нелепые истории, которые очень не понравятся маме. Главным персонажем в них выступал Юрик.

День не заладился. Главбух спихнула на неё работу одной из новеньких. Это означало, что личного времени поубавится. На троллейбусном маршруте случилась авария, пришлось ехать с пересадкой. Времени на дорогу ушло больше, чем всегда. Но самое главное ждало её впереди. Войдя в палату, она не нашла своего подопечного.

Его место занимал кто-то, напоминающий бездыханного кита. Не веря своим глазам, Маруся подошла поближе. Конечно, худого пациента с отбитой памятью так раздуть не могло, но она хотела точно убедиться, что это не он. Медсестричка на посту безразлично сообщила, что больного под кодовым названием «Неизвестный» переправили в Новинки.

— Что ж мне не сообщили? Я телефон оставляла, — растерялась Маруся.

— А вы что, жена ему или родственница? Даже имени его не знаете!

Она медленно плелась по длинному коридору и, дойдя до лифтов, увидела знакомую фигуру Матвеевны, которая старательно сортировала половые тряпки возле примостившегося в углу шкафчика.

— Матвеевна, добрый день, — бросилась к ней Маруся. — Вы во вторую смену работали?

— Якая тут «вторая смена»? Здаецца мне, што я тут жыву! — сердито откликнулась санитарка, — Замены мне няма. Працую да ночы. Вось сабралася дамоў, а ў шостай палаце зрабіўся непарадак — Калатушкін абгадзіўся. Мяне і завярнулі.

— Давайте помогу.

— Да ты што, дзеўка? Чужую брыдоту будзеш за проста так грэбаць?

— Ну, мы ж в паре с вами уже работали. Вы мне помогали. Я бы сейчас за своим убирала. Уже как бы настроилась.

Матвеевна развернулась к Марусе и с любопытством протянула ей тряпку с ведром: возьмёт или нет?

Маруся привычно сняла с гвоздика в шкафчике запасной халат и они пошли к несчастному Колотушкину. Вдвоём мыть больного, перестилать постель, переодевать было значительно легче и быстрее. Они справились за 40 минут.

— Божа ж мой, яшчэ гэтую анучу сціраць… — тяжело вздохнула санитарка.

— Не надо стирать. В мешок и — выбросим. Я вам завтра принесу три метра мешковины. Классные половые тряпки получатся.

— Точна прынясеш?

— Абяцаю!

— Ну, гэта па-нашаму, — наконец улыбнулась Матвеевна.

Сейчас, когда они уже в пятый раз намыливали руки хозяйственным мылом, чтобы уничтожить прилипчивый запах, Маруся решила спросить про Юрика.

— Раніцой павезлі. Я яго збірала. Ды што там збіраць? У яго нічога з сабой не было. У ватоўку казённую яго апранулі, бо зімна ўжо. Добра, што ты шкарпэткі прынесла, ў тапках ён быў. Так вачыма шукаў цябе. Шкада хлопца. Там нармальнаму чалавеку цяжка. Ведаю дакладна. Бо працавала нейкі час ў гэтых Навінках.

— Поеду туда. Сейчас же.

— Пазнавата. Там на дзвярах кнопачка ёсць. Вызавеш сястру, і яна прывядзе яго. Але калі не ведаеш, куды яго, у які корпус заперлі, будзеш блукаць. Ды и цёмна ўжо, далёка ехаць. Лепш ранiцай.

Но Маруся задумала и помчалась. Всю дорогу в метро и на остановке, пока дожидалась автобуса, она представляла, как его собирают в дорогу, и снова он один на один со своей бедой — немой и потерявшийся, полностью зависимый от тех, кто окажется рядом.

Автобус остановился в темноте на слабо освещённой площадке, которую со всех сторон обступили черные стволы больших деревьев, и Маруся почувствовала себя заблудившейся в лесу. Вместе с ней сошла пожилая женщина с пакетом, из которого выпирали бока яблок.

— Не скажете, где Новинки?

— А идите со мной, мне тоже туда.

Попутчица уверенно шагнула в «тёмный лес» и вывела Марусю на дорожку, которая освещалась подслеповатыми фонарями. Осенний туман не позволял увидеть, куда она упрётся. Шли долго, и за дорогу Маруся узнала, что Новинки — много больничных корпусов со своими правилами.