Still Delicate (ЛП)

— Почему ты такая подавленная? — Брайан оказывается около меня так мгновенно, словно он тоже освоил аппарацию. И знаете, это бы огорчило меня, если бы маггл освоил аппарацию быстрее меня. У меня впереди еще одно занятие до того, как можно будет сдать тест на лицензию.

— Прости, не могу сказать здесь, — бормочу я. Брайан кивает, но не отходит. — Как дела с Дом?

Лицо Брайана тут же преображается.

— Она потрясающая, Роза! — явно она не поделилась с ним историей о том, как они вместе с Джеймсом убивали крыс в подворотне около Дырявого котла. — Она такая забавная, милая и умная, — я пытаюсь сдержать смешок, честно-честно, но мне не удается, и он прорывается веселым и громким смехом. Определенно, мне это было сейчас очень нужно.

— Спасибо, Брайан, — смеюсь я, — именно это и нужно мне было в этот момент!

— Эй, я серьезно, — говорит он мне. И это вызывает у меня еще больший приступ смеха. Я замечаю, как Дженни смотрит на меня, явно злясь, что я нахожу силы смеяться, а не молча убиваюсь по тому, насколько же я испорчена. И, может быть, если я продолжу смеяться, все будет хорошо. Или же я просто окажусь в Мунго, что кажется сейчас не самым плохим вариантом.

*

Ал и Дженни отправляются в медовый месяц на следующий же день. Ал ни о чем не спрашивает, когда я ни словом не обмениваюсь с Дженни, когда мы провожаем их утром, а вот Джеймс припирает меня к стенке, стоит им только аппарировать.

Единственная причина, почему я здесь — Эйдан захотел попрощаться с ними.

— Что только что было, Рыжая? — спрашивает он меня. Только оказавшись вблизи я замечаю, насколько же он вымотан. Кожа у него бледнее, чем обычно, из-за чего глаза кажутся еще темнее, да и мешки под ними придают ему изможденный вид. Четко проступившие скулы… и сам он выглядит каким-то бледным, худым и больным.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Ничего не болит?

Он смотрит на меня так, словно я рехнулась. Словно в его внешности за последние месяцы не произошло никаких кардинальных изменений. Как он может не обращать внимания на то, насколько он похудел?

— Здоровее флоббер-червя, моя дорогая кузина! — отвечает он. — И не смей менять тему. Почему Уинтерс тебя сейчас едва не испепелила взглядом?

— Уинтерс теперь стала Поттер, помнишь? — напоминаю я. — И это ерунда… забудь.

Может Джеймс и прикидывается дурачком большую часть времени, но он знает, когда стоит отступить. Вместо этого он приглашает меня на свой следующий матч по квиддичу и вручает три билета. Матч состоится через несколько недель против Паддлмер Юнайтед.

Следующее место, куда надо обязательно заглянуть, — родители. Рассчитывая на прекрасное послеполуденное чаепитие, мы с Джеймсом наивно переступаем порог нашего старого дома, обсуждая квиддич и погоду, когда понимаем, какую ошибку только что допустили…

Агитация.

Другими словами, кампания, направленная против тети Одри.

Тетя Джинни и дядя Гарри уже здесь. Глядя на них и не скажешь, что их младший сын только что женился. Они должны были бы весело отмечать такое радостное событие, как появление в семье первой невестки (невзирая на то, что она любопытная корова), вместо этого же они предельно сосредоточены и раздумывают над способами, как им обойти члена своей же семьи… и еще одну любопытную корову.

— Он такой дурак! — папа снова говорит о дяде Перси. — Я думал, что он успокоится, когда поймет насколько нелепа вся эта ситуация.

— Рон, мы уже обсуждали это, — говорит мама. — Ему просто промыли мозги. Не ты ли говорил?

— Прости, но я просто отказываюсь понимать, как можно оказаться под каблуком у собственной жены! Он что, делает все, что ему скажут? — ворчит папа.

— Ох, я не знаю, — вздыхает мама, — а теперь сходи и приготовь чай для Розы и Джеймса, хорошо?

— Да, хорошо.

Я бы рассмеялась, но, как правило, именно в таком ключе и происходит большинство разговоров родителей. Папа прикасается палочкой к чайнику и шуршит в поисках заварки, мы же с Джеймсом усаживаемся за кухонный стол, пока Эйдан убегает в другую комнату. Я пролистываю четко структурированную папку маминых предложений и вижу, что ее самоцель — подать себя любящей матерью.

Наверное, будет не очень хорошо, если она распнет тетю Одри на заборе.

— Гермиона Уизли — прекрасная жена, мать и хозяйка, — цитирую я один из ее лозунгов. Вскинув брови, я смотрю на нее. — Ты же это несерьезно?

— Это лучшее, что пришло нам в голову! — уныло стонет мама. — Может быть, Одри и та еще стерва, но она знала, как все это подать в лучшем виде…

Да уж, если мама начинает ругаться, это означает только одно — она уже дошла до ручки.

— Гермиона Грейнджер — за расширение прав и возможностей людей… «Воздаяние» — ее второе имя, — зачитывает Джеймс. — Погодите, я думал, что ваше второе имя «Джин»?

— Отдай! — мама вырывает папку из рук Джеймса. Джинни награждает сына суровым взглядом, всем своим видом показывая, что сейчас не время для шуточек.