Still Delicate (ЛП)

Он бросает на меня взгляд, полный обиды и злости. Впервые за всю свою жизнь Эйдан смотрит на меня так, и это практически убивает меня — я сделала ему очень больно. А ведь именно я должна была защищать его от боли.

Усаживаю его к себе на колени, крепко обнимая. Его светлые волосы такие мягкие.

— Мне очень жаль, — шепчу я. Я могу лишь шептать: если заговорю — он услышит, как дрожит мой голос. — Ты не представляешь, насколько сильно я тебя люблю. Ты же знаешь?

— Почему вы с папой не можете жить вместе?

— Ты знаешь почему.

Родители стучат, прежде чем войти в гостиную. Уверена, что они пытаются спрятать свой гнев от Эйдана, но просто излучают это чувство. Мама явно вот-вот расплачется. Папа готов разбить что-нибудь.

— Эйдан, давай я помогу тебе собрать вещи? — ласково предлагает мама и берет его за руку. Как только они выходят, папа садится на диван рядом со мной и обнимает меня за плечи. Теперь, когда Эйдан вышел, я могу разрыдаться.

— Только что говорил с Томом Фоксом. Он пообещал зайти попозже, проведать тебя. Он хороший парень, — говорит папа. Я планирую запереть дверь и притвориться, что меня здесь нет, если он появится. — Том говорит, что Визенгамот поручил Малфою полную опеку только потому, что они не могут судить о его родительских способностях в длительной перспективе, или что-то вроде этой ерунды. Он не получит полную опеку навсегда.

Это слабо утешает меня. А что, если он справится с воспитанием Эйдана лучше меня? У него хорошая квартира и работа, жена. У меня же на сегодняшний день нет ничего. Если Визенгамот узнает, что Скорпиус — лучший родитель, я навсегда потеряю Эйдана. Он станет проводить с Дэйзи больше времени, чем со мной, и начнет думать о ней, как о своей настоящей матери. А я буду просто мамой на выходные.

— Ты всегда была хорошим ребенком, Роззи, — говорит мне папа. — Ты преодолеешь это. Я уверен.

— Спасибо, папа, — бормочу я, отлично зная, что он говорит это лишь потому, что должен. Я его единственная дочь, его любимица, его первенец — если он не постоит за меня, то кто тогда?

Мама и Эйдан возвращаются в гостиную. Мама держит сумки Эйдана, а он — Боба, который квоффл. Он все еще обижен на меня. Не знаю, перестанет ли он когда-нибудь обижаться. До меня доходит, что мне стоило просто сообщить ему о том, что он едет на каникулы к папе. Если бы я не использовала слово «жить», он, вероятно, так бы не расстроился.

Он просто едет на каникулы.

Так звучит лучше.

— Я заберу тебя из школы завтра, — говорю ему я. — Как тебе такое?

Он пожимает плечами. Этого недостаточно. Я знала это.

— И мы поедим мороженое, — предлагаю я.

— Хорошо, — безучастно отвечает он. Если и мороженое не способно развеселить его, то у меня больше нет вариантов. Мороженое было придумано для того, чтобы даже худшие из матерей чувствовали себя лучше.

Зная, что Скорпиус будет здесь с минуты на минуту, я надеваю поводок на Олли, которая радостно лает от мысли, что ее выведут гулять. Я даже по ней буду скучать, несмотря на то, что мне постоянно приходится ее выгуливать и она все время лает. Это лучше, чем тишина, которая теперь станет моей постоянной спутницей.

Мама с папой остаются до прихода Скорпиуса, и он просит их отправиться с Эйданом в его квартиру. Он хочет поговорить со мной. Родители соглашаются ради Эйдана, а не ради просьбы Скорпиуса. Одно я знаю точно — что бы ни случилось, мои родители всегда будут ненавидеть Скорпиуса Малфоя. Ну, папе он и так никогда особо не нравился.

Обнимаю Эйдана на прощание.

— Увидимся завтра, — говорю я ему, целуя. Он знает: что бы он ни сказал, ничего не изменится.

Когда они уходят, мы со Скорпиусом остаемся в гостиной, глядя друг на друга. На несколько минут повисает тишина. На его лице снова это раздражающее сожаление, как и после слушания. Из-за этого мне снова хочется ударить его.

— Все вышло из-под контроля, — в конце концов, говорит он. — Я… я никогда не хотел сделать тебе больно.

Мне смешно. Это ужасно горький смех.

— Ты отобрал у меня единственное, что имело для меня значение. Как это ты не хотел сделать мне больно?

У него хватает совести изобразить сожаление.

— Ты права. Мне жаль… я просто должен был.

— Что?

— Я должен был обидеть тебя.

— Но зачем?

— Я должен был сделать так, чтобы ты разлюбила меня! — восклицает он. — Мне нужно, чтобы ты двигалась дальше.

— Отлично сработано, — холодно отвечаю я. — У тебя получилось.

— Правда? — он удивлен.

— Ты забрал у меня Эйдана. Не думаю, что смогла бы возненавидеть тебя больше, чем сейчас.

— Ты знаешь, я никогда не просил о полной опеке. Я не пытаюсь отобрать его, Роза, но я хочу видеться с ним чаще! — и мы опять возвращаемся к тому, с чего все начиналось. У меня нет сил ссориться с ним, так что я просто молчу. — Ты можешь приходить, когда захочешь. Я не буду просить о полной опеке на следующем слушании.

— Вот спасибо!

Он знает, что в таком состоянии со мной невозможно разговаривать. Не тогда, когда я близка к истерике. Поэтому он собирается уходить.