Стингер

Я входил и выходил из нее, а она обвила меня ногами и наклонила таз так, что проникновения стали еще глубже. Мое тело двигалось согласно собственному ритму, толкаясь и проникая в нее, и получая удовольствие, в котором ему так долго отказывали.

— Грейс, — задыхаясь, произнес я.

Я был словно под кайфом, но в то же время чересчур живым, каждый нерв в моем теле пел от наслаждения.

— Карсон, Карсон, — выдыхала она, вознося меня всё выше и выше.

Я почувствовал покалывание в основании позвоночника: оргазм начал зарождаться в животе, и чтобы достичь его, я начал двигаться еще быстрее. От глубины и интенсивности у меня появились мурашки.

Я достиг кульминации и кончил в Грейс, она, закричав, кончила следом. Я чувствовал ее пульсацию вокруг меня, в то время как изливался в нее и толкался. Я зарылся в ее шею, постанывая и одновременно вдыхая ее запах.

Еще несколько секунд я лежал неподвижно, пока мы оба не успокоились, и только потом откатился.

Я нарочно захрапел, и она рассмеялась, а мой член, всё еще наполовину твердый, выскользнул из нее.

Я поднял голову и заглянул в ее глаза, в которых танцевали смешинки. После улыбнулся, наклонился и снова поцеловал ее. А как только мои губы коснулись ее, до меня кое-что дошло, и я отодвинулся обратно.

На мгновение я закрыл глаза, а когда открыл, то сморщился.

— Я не использовал презерватив. Прости меня. У меня их даже нет здесь, но, бл*дь, я даже не…

Она нахмурилась немного, а потом пожала плечами.

— Всё нормально. Сейчас безопасный период. Критические дни закончились пару дней назад. Думаю, у нас всё хорошо.

Я посмотрел на нее сверху вниз.

— Ладно, — сказал я, скатываясь с нее и притягивая ее к себе.

Около минуты мы лежали молча. За всё то время, что у меня был секс, за исключением фильмов, я всегда пользовался презервативами. И рассматривая ситуацию сейчас, я просто не мог заставить себя переживать, что мы не использовали его. Да, возможно, мне следовало, но я не мог.

Спустя пару минут я почувствовал, как ее дыхание успокоилось. Я накрыл нас полностью одеялом и уставился с ухмылкой в потолок. Грейс спала. Она проехала несколько сотен километров, ночью, в снежную бурю, в канун Рождества — и всё это ради меня. Меня переполняло счастье и благодарность, а еще умиротворение, которое мне так давно не доводилось испытывать. От этого я успокоился, расслабился и начал погружаться в мирный сон, держа в руках своего Лютика.

Глава 30

Грейс

Я медленно проснулась и уютно устроилась в тепле вокруг себя. Я была укрыта грудой одеял, запах Карсона окружал меня. Я вздохнула, чувствуя счастье и удовлетворение.

Не знаю, сколько времени я спала, поскольку шторы были закрыты, и в комнате было темно. Но Карсона здесь не было.

Приподнявшись, я увидела сумку возле туалета, я подошла к ней и заглянула внутрь. В комнате было прохладно, но не холодно, и я чувствовала очень слабый запах горящего дерева.

В сумке была теплая рубашка с длинными рукавами, которую я и надела. Порывшись еще, я нашла пару боксеров. Я улыбнулась, надела их и немного подвернула, чтобы они не свалились с меня.

Я пошла в ванную, сделала свои дела и воспользовалась зубной щеткой Карсона. Затем спустилась в холл. Карсона нигде не было.

Я вернулась в комнату с камином и огляделась. Кухня была прямо за комнатой — открытая планировка, но из-за барной стойки я не могла видеть ее полностью. В комнате горел камин, стояла уютная мебель, застеленная пледами. Это была комната, в которой так и хотелось задержаться на какое-то время.

На каждой стене были большие окна, через которые были видны сосны, окружающие дом. Снаружи все еще мягко падал снег.

— Хорошо спалось, Лютик? — Карсон подошел сзади и обнял меня. Он поцеловал меня в шейку, и я наклонила голову, чтобы предоставить ему лучший доступ.

— Мммм, — я вздохнула, — почему ты называешь меня Лютиком?

Я улыбнулась и еще больше наклонила голову, наслаждаясь ощущением его губ на своей коже.

Сзади возникла пауза, его губы успокаивающе двигались по мне, и я повернулась к нему. Я вопросительно смотрела на него и видела, как его глаза наполнились теплом. Карсон задумчиво посмотрел на меня.

— Когда я был ребенком, я собирал лютики в саду моей бабушки. Она брала один и держала возле моего подбородка, я делал то же самое с ней, и когда наши подбородки светились желтым цветом, бабушка говорила, что это означало, что нам нравится сливочное масло.

Он выдохнул, легкая улыбка появилась на его губах, а у меня в горле встал комок, сердце громко забилось в ушах, как только я осознала каждое слово.

— Когда я спросил бабушку, как лютик заставил светиться нашу кожу, она ответила, что каждый раз, когда нам что-то нравится, или мы дарим кому-то наше сердце, это свечение становится частью нас и заставляет нас сиять. В первый раз, когда я тебя увидел, Грейс, ты сияла. Я думал, что не любил тебя, — он негромко рассмеялся, глядя на меня с нежностью, — но я не мог отрицать, что ты сияешь. Как по мне, то ты блистала. И продолжаешь блистать все эти годы, Лютик.