Стёртая

Словно оглушенная, иду к машине Джазза. Мысли путаются, как никогда раньше. Бен. Мне больно. Уже понятно, что видеться с ним в школе так же часто, как раньше, я не смогу. Что касается бега, то если мне нельзя выступать за школьную команду, зачем тогда стараться. Правда, миссис Али не упомянула воскресные тренировки. Может, она просто не знает о них.

В чем проблема миссис Али? В том, что я с Беном? Или в чрезмерном увлечении бегом? Медсестры в больнице советовали заниматься на беговой дорожке для поддержания высокого уровня. Они называли это копинговой стратегией. Уж не хочет ли миссис Али, чтобы я сорвалась?

На обычном месте развалюхи Джазза нет, но я замечаю ее впереди. Он выехал со школьной стоянки, чтобы занять место в очереди на выезд, но машины не двигаются. Что происходит? Увидев меня, Джазз и Эми выходят.

– Где ты была? – спрашивает она.

– Миссис Али задержала.

Эми ежится, будто от холода.

– Все в порядке?

– Лучше не бывает. – Хочу добавить кое-что, но отвлекаюсь на Джазза.

Он не слушает, смотрит на что-то позади нас и уже не улыбается, а когда я оборачиваюсь, берет меня и Эми за плечи и толкает к машине.

– Садитесь. Быстро. – Джазз открывает дверцу.

Я забираюсь на заднее сиденье и смотрю в заднее окно. По дорожке вдоль парковки двое лордеров ведут мистера Джанелли. Еще один идет сзади. Они направляются к черному фургону, припаркованному у школьных автобусов и блокирующему выезд. Джанелли спотыкается; один из лордеров грубо дергает его за руку и тащит за собой. Все автобусы на месте. Ученики ждут, но двери закрыты.

На стоянке полно лордеров в черных жилетах, с оружием. Их не меньше дюжины; школьников около тысячи.

Мы все смотрим, как Джанелли – пожилого человека, художника, осмелившегося выразить протест, – толкают к боковой дверце фургона. Он ударяется головой о крышу, падает, и сопровождающий пинком отправляет его в салон. Дверца со стуком закрывается.

Все только смотрят и молчат. И я тоже.

Глава 32

– Интересно, что он сделал? Должно быть, что-то плохое. – Эми взволнована, но нисколько не расстроена. – Он ведь был твоим учителем живописи?

– Он и есть мой учитель живописи.

– Не думаю, что останется. Раньше никого так из школы не выводили – на глазах у всех.

– Не хочу об этом говорить! – говорю я, но Эми не унимается.

– Ну же, ты наверняка слышала что-нибудь. Расскажи.

– Хватит, Эми, – обрывает ее Джазз.

Она поворачивается к нему.

– А тебе-то что?

Я не слушаю. После возвращения домой меня уговорили пойти с ними на прогулку, хотя я хотела побыть одна у себя в комнате. Но мама сказала, что без меня их не отпустит, и вот…

Но ведь никто не говорил, что мы не можем во время прогулки держаться на некотором расстоянии друг от друга? Я убегаю вперед. Мне нужна скорость, нужен бег. Тропинка та же самая, по которой мы с Эми и Джаззом гуляли в первый раз, три недели назад. Неужели всего три? Мне казалось, времени прошло намного больше. В тот день все было чудесно: лес, деревья, свежие запахи зелени. Я ничего не знала тогда про лордеров, не знала Бена. Не знала о пропавших без вести. Многого не знала. А сейчас? Знаю ли я больше?

Перед глазами снова и снова та сцена у школы: мистер Джанелли ударяется головой о крышу фургона и сползает на землю, а лордер пинает его, как мешок с картошкой. И все потому, что он нарисовал Феб. Теперь его нет, как нет ее, как нет Тори.

Бегу к бревну, потом возвращаюсь и снова иду к вершине, но уже шагом. Мрачные мысли никак не влияют на уровень «Лево», беговая нагрузка вверх-вниз прекрасно его маскирует.

Почему они забрали Джанелли? Не понимаю. Он всего лишь нарисовал Феб. Ни для кого не секрет, что ее взяли лордеры; выхватили из класса на глазах у всех.

И с Джанелли поступили так же, устроив публичное представление. Скрыть случившееся с ним невозможно.

«Может быть, – шепчет внутренний голос, – смысл именно в этом». Минута молчания по Феб, наставление Джанелли, сегодня нарисуйте кого-то или что-то, что вам дорого, его рисунок. Он выразил свое отношение к тому, как с ней поступили, и подлежал наказанию за несогласие с действиями правительства. Расправившись с ним на глазах у всей школы, они, не говоря ни слова, дали ясный и недвусмысленный сигнал: «Здесь мы все контролируем. Мы делаем все, что хотим». Сделай они все то же самое скрытно, какой в том был бы смысл?

– Привет, зачищенная.

Я вздрагиваю – так задумалась, что перестала обращать внимание на происходящее вокруг. Ноги сами принесли меня на вершину, но теперь я здесь не одна.

Мужчина. Стоит, прислонившись к дереву, в тени, но не прячась, и я бы увидела его раньше, если бы смотрела куда следует. Вспыхиваю от досады – наверняка незнакомец наблюдал за мной все то время, пока я бегала туда-сюда. Бегала, а его пропустила. И вот теперь он между мной и Джаззом и Эми.

– Не поздороваешься? – Незнакомец улыбается неприятной улыбкой.