Стёртый

Папа припарковался там, где до этого стоял фургон телевизионщиков. Все уже разъехались по домам, но на площадке ещё остались некоторые учителя и миссис Ллойд. Я попросил родителей подождать меня в машине, потому что хотел поговорить с ней сам. Она тут же меня заметила и сложила руки на груди.

– Так-так-так, Максвелл Беккет. Жду твоих объяснений. – Она выглядела так, будто вот-вот начнёт выдыхать пламя, но что-то в моём лице заставило её смягчиться.

– Миссис Ллойд… Извините, что я сорвал школьный бал. Мне… мне просто было очень обидно, что меня не пустили. Простите.

Она шагнула ко мне.

– Так не может больше продолжаться, Максвелл. Твой опасный, необдуманный поступок испортил всем праздник. Мне придётся всерьёз подумать над тем, как отреагировать на твоё плохое поведение.

Я кивнул.

– Приходи ко мне в кабинет в понедельник утром. С родителями. Обоими.

– Хорошо, мисс. Я понял. До понедельника.

Я развернулся и пошёл обратно к своей семье.

Глава сорок третья. Кабинет директора

В понедельник мы с мамой и папой вошли в кабинет миссис Ллойд. Ещё там был мистер Говард, и выглядели все так, как будто вот-вот на меня закричат. Ничего хорошего я не ждал. Миссис Ллойд начала читать вслух моё личное дело, которое, видимо, хранилось в её кабинете. Там были записаны все мои проступки за этот год. Читала она долго. Мистер Говард несколько раз поморщился. Мама тяжело вздохнула, а папа мрачно посмотрел на ковёр.

– Что скажешь, Максвелл? – спросила директриса, закрывая папку. – Ты правда настолько ненавидишь школу, что хочешь портить другим каждый учебный день?

Я все выходные готовил свою речь. С Чарли я уже поговорил, сказал маме, папе и Бекс, как много они для меня значат. А теперь очередь школы. Я прокашлялся.

– Нет, не ненавижу.

Миссис Ллойд закатила глаза, а вот мистер Говард подался вперёд, опёршись локтями о колени и прижав пальцы к губам.

– На самом деле мне здесь очень нравится. Тут спокойно. Можно отдохнуть… от криков дома.

Я почувствовал, как мама вздрогнула. Сейчас я не мог смотреть на родителей. Я снова прокашлялся.

– Знаю, ученик, сын и лучший друг из меня так себе, но это не значит, что мне плевать. Я люблю друзей, и семью, и даже школу. Просто… иногда так выходит, что я всё порчу. Понимаете?

Мистер Говард кивнул. Я продолжил:

– В школе всё нормально. Никто не орёт друг на друга, не делает ничего из вредности, не лепит дурацкие бумажки на еду.

Миссис Ллойд взглянула на маму с папой. Они промолчали.

– Иногда я чувствую себя бутылкой лимонада. Целый вечер или целые выходные я стараюсь удерживать крышку, но… бутылку всё это время вертит в стиральной машине, и вот-вот пойдёт пена. Вы же знаете, каково это?

Я посмотрел на директрису и своего учителя. Не знаю, правильно ли они меня поняли, но оба кивнули. Я перевёл дыхание.

– А в школе я могу расслабиться, и поэтому крышка сразу – ВШ-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш! – слетает… вот так, раз – и готово. Неприятные мысли, переживания, расстройство – всё выплёскивается из бутылки. И я не могу… снова закрутить крышку.

Тут я заметил, что выворачиваю пальцы и мне как-то больно, поэтому сунул руки под колени. Миссис Ллойд выглядела уже не такой рассерженной, а мистер Говард поджимал губы. Папа прокашлялся, но ничего не сказал.

– Извините меня за всё, миссис Ллойд. – Голос у меня задрожал, и я осёкся.

Директриса откинулась на спинку стула.

– Я считаю… – заговорила она и подняла взгляд к потолку, как бы подбирая подходящие слова. – Я считаю, что ты умный, чувствительный, думающий мальчик, Максвелл. И… и что мистеру Говарду надо серьёзно поговорить с твоими родителями и обсудить, как лучше тебе помочь. Согласен?

Я открыл рот и снова закрыл. Мистер Говард подался вперёд.

– Думаю, мы все должны извлечь из этого что-то важное. Мы как учителя, твои родители и ты сам. Да, мистер и миссис Беккет?

Я посмотрел на маму с папой. Они неловко кивнули.

– Значит, меня не исключат из школы?

Миссис Ллойд начала перебирать какие-то бумажки.

– Ты будешь наказан за то, что натворил на балу. Мы не можем этого так оставить, но исключать тебя никто не собирается. Иди на первый урок и… будь умницей. Хорошо, Максвелл?

Я кивнул, стараясь не слишком широко улыбаться, а то щёки от этого как-то болели.

⁂

В наказание за то, что я вырубил электричество во время бала, я должен был несколько недель помогать нашему завхозу мистеру Фэрроу на переменках. Я ходил по игровой площадке в оранжевой куртке и подбирал мусор. Другие ребята смеялись и кричали разные гадости, но я всякий раз вспоминал про то, как меня стёрли, и ничего не кричал им в ответ. Ещё мне выдали специальный инструмент, и через какое-то время стало даже весело выискивать обёртки из-под конфет, хватать «клешнёй» и бросать в мешок для мусора. Я так увлекался, что переменка пролетала незаметно.

Ещё меня «поставили на внутришкольный учёт». Это значит, что после каждого урока учитель должен был писать в специальной карточке, как я себя вёл, и расписываться. За любой промах меня могли снова отправить в кабинет директора. Но я-то знал, что теперь буду хорошо себя вести.