Стирая границы

Ланс сразу же узнает меня. Он сидит на краю одного из столов посередине участка, в котором кипит работа. Он приятной внешности, с темными прямыми волосами, аккуратно уложенными на бок.

– Спасибо, что встретились со мной, офицер Мэттьюз. – Я нервничаю и чувствую себя очень неловко.

– Без проблем, Райан. – Он показывает мне присесть на стул на другой стороне стола. – Садись.

Я смотрю на толпу людей в комнате.

– Мы можем поговорить в каком-то уединенном месте? – Я не собираюсь разоблачать городского шерифа прямо посреди участка пограничного контроля.

– Конечно, – говорит он. – Следуй за мной.

Он ведет меня в заднюю комнату, прочь от всех остальных. Я сразу же начинаю нервничать, когда вижу, что это комната для допросов. Здесь один стол и два старых металлических стула. Я понимаю, что здесь нет камер или записывающих устройств. Окно с жалюзи выходит в основной зал, так что кто угодно может заглянуть и увидеть нас. Дверь автоматически закрывается, когда мы заходим в маленькую комнату, и я испытываю приступ клаустрофобии.

Мгновение я гадаю, было ли это хорошей идеей, или я только что забил гвоздь в свой гроб. Если я ошибся насчет офицера Мэттьюза, то все равно что сдался своему врагу.

Офицер Мэттьюз занимает место напротив меня и наклоняется вперед.

– Скажи, что тебя тревожит, Райан. У тебя неприятности? – Его тон добрый, и в нем отсутствует осуждение. Этим он напоминает мне Макса Тригера.

Я сосредотачиваю взгляд на наручниках, прицепленных к его ремню и пистолету на поясе.

– Нет, ничего такого. Что, если я нашел наличку, которая, как я подозреваю, связана с картелем?

– О каком количестве налички мы говорим, Райан? Сотнях? Тысячах?

– Больше, – говорю я ему. – Намного больше.

Он делает долгий, медленный вздох и откидывается на спинку стула.

– Макс Тригер расследовал дело «Лас Калаверас» и их связи здесь, в Техасе, – говорит он. – Он сказал, что напал на денежный след, но подробностями со мной не поделился. Он держал это в тайне от меня.

– Почему?

– Потому что знал, что чем ближе подбирается к решению, тем шире становится мишень на его спине. – Он медленно качает головой, словно вспоминая судьбу своего напарника. – Сукин сын хотел защитить меня. Он был мне как брат, и дня не проходит, чтобы я не хотел отомстить за его смерть.

– Что, если бы я мог дать вам… – Я бросаю взгляд на жалюзи на окне, и все мое тело немеет, когда я вижу, как Пол заходит в участок с яростью на лице. – Почему Пол здесь? Вы сказали ему, что я приду?

– Нет, – говорит офицер Мэттьюз. – Ты сказал ему, что придешь со мной встретиться?

Я качаю головой.

– Нет.

Офицер Мэттьюз встает.

– Жди здесь, Райан.

Он выходит из комнаты, оставляя меня одного. Я бы уже выскочил отсюда, но дверь внезапно снова открывается. Вместо офицера Мэттьюза заходит Пол. Он бросается ко мне с угрожающим выражением лица.

– Где деньги, Райан? – говорит он низким голосом, чтобы никто другой нас не услышал. Мы в звуконепроницаемой комнате, но я уверен, он не хочет рисковать.

– Не знаю, о чем ты.

Он хватает меня за кофту и сжимает ее в своем кулаке.

– Скажи мне, куда убрал мои чертовы деньги, или я вырву твое чертово сердце, – рычит он сквозь сжатые зубы.

– Если ты это сделаешь, не думаю, что получишь свои деньги назад.

– О, значит так? – Он отпускает мой воротник и отступает, пытаясь взять над собой контроль. – Позволь мне кое-что тебе сказать, кусок дерьма. Если прямо сейчас не скажешь, где мои деньги, я уничтожу все, что тебе дорого.

– Это не угроза, – говорю я ему. – Тебе бы уже стоило понять, что у меня нет ничего ценного, что ты мог бы уничтожить.

– О, да? А как насчет Далилы Сандоваль?

Я резко встаю, и мой стул скрипит по полу, когда я смотрю ему в глаза.

– Что ты знаешь о Далиле Сандоваль?

– Я знаю все, Райан. Знаю, что ты жил в Севилье в том захудалом боксерском спортзале, знаю, что ты провел ночь с дочерью Оскара Сандоваля, прежде чем из тебя выбили всю дурь. Думаешь, ты такой умный, да? Ты ничего не знаешь, Райан. – Он бьет себя в грудь, словно самец гориллы, отмечающий себя как альфу. – Я был копом на этой границе еще до твоего рождения. Я знаю всех и все по обе стороны. Отдай мне те деньги или твоя красивая подружка будет мертва.

Все мои эмоции всплывают на поверхность, когда я бросаю ему в лицо:

– Если с ней что-нибудь произойдет, я убью тебя. Это не угроза, Пол. Это факт.

– Факт в том, что она и так почти мертва. Прямо как наш дорогой старик Макс, – говорит Пол жутковато спокойным голосом, вытаскивая наручники. – И, кстати, ты арестован за угрозу офицеру.

– Ты оборотень в погонах, – говорю я ему. – Я расскажу им, что ты продажный.

– Никто тебе не поверит, Райан, – говорит он, усмехаясь. – Ты плохиш, а я любимый шериф этого города. Не надо ко мне лезть. Ты не выиграешь.

Он с силой толкает меня к стене, пытаясь надеть наручники. Ему не хватает сил одолеть меня, и я хватаю наручники и выворачиваю их так, чтобы зацепить один за ножку стола, а другой – на его запястье.

Пока он кричит на меня, я стучу в дверь. Ее открывает офицер Мэттьюз, и его глаза широко распахиваются, когда он видит сцену перед ним.