Стирая прошлое

Я могла бы попытаться убедить себя, что это все из-за потери... его. Но я бы солгала. Человек, который держал часть моего света, человек, у которого, возможно, был шанс вернуть его в мои глаза, находился на другом конце света. Я не разговаривала с ним с того дня, как вышла из больницы. Не из-за отсутствия попыток, он звонил каждый день. По несколько раз, не обращая внимания на разницу во времени.

Интересно, спал ли он вообще? Я больше не отвечала на телефонные звонки. Превратившись в трусиху, позволяла Эми или родителям делать это за меня. Я не слышала его голоса. Но знала, что он расстроен. «Расстроен», — вероятно, слишком мягко сказано. Однажды я слышала, как он кричал по телефону на Эми, требуя поговорить со мной.

— А ну-ка успокойся, крутой байкер, или я отключу этот номер и позабочусь, чтобы никто не говорил с тобой, засранцем-изменщиком. Единственная причина, по которой никто из нас не бросает трубку в том, что Лейси убедила нас всех, что ты имеешь право знать о своем ребенке. Но если продолжишь так со мной разговаривать, я навлеку на себя гнев Лейси и больше никогда не позволю тебе ни с кем здесь заговорить. Усек?

Я отключилась от этого разговора, не позволяя себе вникнуть в смысл слов. Так я поступала с большинством вещей, которые угрожали моей психологической защите. Единственная причина, по которой он сейчас не был здесь, — его послужной список и политика Новой Зеландии в отношении людей с судимостью. Судебные разбирательства, которые ему нужно было пройти, чтобы попасть в страну, продолжали откладывать, за что я была благодарна. Или говорила себе так. Я не могла признаться себе, что тоскую по нему, жажду его, как наркотика.

Должно быть, он чувствовал то же самое, потому что после телефонного разговора с ним мой отец повесил трубку и сказал:

— Не удивлюсь, если этот парень отрастит крылья и прилетит сюда сам. — Я притворилась, что не слышу сдержанного уважения, проскользнувшего в его тоне.

И вот я здесь, Королева Отрицания, моя власть над этим титулом была шаткой, но я отказывалась от него отрекаться. Я услышала тихий стук в дверь, прежде чем она слегка приоткрылась.

— Можно войти, Мышонок? — спросил папа.

— Да, папа, — ответила я, вздыхая и выходя из гардеробной.

Он стоял посреди комнаты, уставившись на одно из фото, на которые я запретила себе смотреть. Выражение его глаз нельзя было назвать просто печалью. Скорее страданием, погибелью, уничтожением. Оно быстро исчезло, и маска сильного отца вернулась на место, он оглядел меня с головы до ног и улыбнулся.

— Не думал, что ты когда-нибудь станешь красивее, дорогая, но беременная моим внуком, ты великолепна.

У меня защипало в глазах.

— Спасибо, папочка.

— Знаю, ты не будешь говорить со мной о том, что произошло ранее...

— Папа, пожалуйста, — взмолилась я, не желая, чтобы кто-то еще пытался заставить разговорить меня. Папа и так не касался этой темы, сколько мог долго.

— Нет, доченька, я ничего не скажу, ты заговоришь, когда будешь готова. Но посиди со мной минутку, — он сел на кровать, похлопав ладонью рядом с собой по цветастому одеялу. Я на мгновение замялась, но потом села рядом с ним.

— Ты же знаешь, как я счастлив стать дедушкой, — осторожно начал он, и я напряглась. — Не надо принимать меня в штыки, Гвен. Я не могу дождаться встречи с этим малышом. Он или она будут окружены огромной любовью, этот ребенок будет самым счастливым на свете. — Он выдержал паузу, а я ждала. — Но ребенок также нуждается в своем отце. Ничто не может заменить отцовскую любовь, я говорю тебе это по собственному опыту, — его глаза блеснули. — Я понимаю, что у тебя с этим парнем, Кейдом, какие-то проблемы. Я не собираюсь пытаться высказать свое мнение о ваших личных отношениях, это только между вами двумя. Вот только проблема в том, что вас уже больше не двое.

Он многозначительно посмотрел на мой живот, прежде чем продолжить.

— Теперь, когда этот парень не кричит в трубку, у меня складывается впечатление, что ты и ребенок ему очень важны. Черт возьми, такое чувство, будто именно ты придаешь его жизни смысл. Я так говорю, потому что знаю, каково это. Потому что чувствую тоже самое к твоей маме, к тебе, — его голос дрогнул, — и к твоему брату. Не скажу, что меня слишком радует тот факт, что причина, по которой он не может сюда приехать, связана с проблемами с законом. Однако, нельзя судить о человеке, основываясь только на этом. Я мало что о нем знаю, но вижу, как он любит мою девочку и отчаянно хочет тебя увидеть, услышать твой голос. А еще знаю, что твой брат одобрил его. Во время нашего последнего разговора, я не испытывал особой любви к твоему новому мужчине, и так волновался, что подумывал о том, чтобы прыгнуть в самолет и прилететь к тебе. Твой брат остановил меня, я доверился его суждениям. — Он откашлялся: — Так что, может, подумаешь о том, чтобы ответить на его звонок, возможно, тебе нужно поговорить с ним почти так же, как это нужно ему.

Я открыла рот, чтобы возразить, но знала, что мои аргументы слабы, поэтому снова закрыла его.