Стиратели судеб. 3 книги

— Все в порядке, — успокаивает меня Мак. — Говори.

Есть в нем что-то такое, отчего хочется ему верить, и я рассказываю, сама удивляясь собственной смелости. Рассказываю, как меня заинтересовал сам мемориал, как я думала и думала о тех погибших в автобусе пятнадцати-шестнадцатилетних ребятах. О кошмаре и появившемся в нем имени: Роберт Армстронг. Вот только кто он такой, я так толком и не поняла.

— Интересное вы создание, юная леди, — говорит Мак.

— Я не создание!

Он смеется.

— Извини. Тебя зачистили, однако в отличие от той пустоголовой проказницы, которую обхаживает и, возможно, пытается растлить сейчас Джазз, у тебя, похоже, кое-что от собственных мозгов осталось.

— Эми не пустоголовая! И она не… не… — Я не знаю, что сказать, потому что не знаю, чем занимаются они с Джаззом. А еще меня не покидает неприятное чувство, что я оставила их без присмотра и не исполняю свои обязанности.

— Ладно, пусть так. Она не дурочка, я не это имел в виду. Она просто ни о чем не спрашивает.

Ох. Снова то же — Кайла другая.

Он подается вперед, серьезный как никогда.

— Но к тебе у меня очень важный вопрос.

— Какой?

— Задавать вопросы — одно, а вот что ты будешь делать с ответами?

— Наверно, постараюсь разобраться во всем, понять. Для себя.

Мак кивает.

— Для себя. Это важно, Кайла. Держи свои вопросы при себе. Будь осторожна, выбирая тех, к кому с ними обратиться. И с ответами тоже будь осторожна. Сможешь? Сможешь держать все это при себе?

— Да.

Он откидывается на спинку стула. Отпивает из бутылки.

— Тогда валяй, спрашивай. Что ты хочешь знать?

Сглатываю. Я хочу знать, что случилось в тот день. Но хочу ли? Отступаю чуть в сторонку.

— Каким он был, твой Робби?

— Парень как парень. Такой же, как большинство из нас. Серьезный, немного застенчивый. И башковитый. Увлекался наукой и всем таким. Самое удивительное, что его подружкой была самая красивая девчонка в школе. Этого я никогда не мог понять.

— О случившемся сообщали в новостях? Это ведь, наверно, было не слишком приятно.

— Точно. Но ведь о таких вещах как говорят: бесчеловечные злодеи террористы убили группу школьников в рамках проводимой ими кампании террора.

— Значит, так оно и было?

— Не совсем. Террористы пытались атаковать офисы лордеров, и автобус просто оказался у них на пути. Все погибли. Не думаю, что они именно этого хотели.

— Но случилось то, что случилось. Они убили Роберта и всех остальных ребят, — возмущенно говорю я. — Неважно, что они пытались сделать. Может быть, террористы хотели убить других людей, которые заслужили или не заслужили смерти, а не детей. Но убили именно детей.

— И да, и нет.

— Ты о чем?

— Робби умер не в автобусе.

— Что? Но ведь на мемориальном камне его имя. Откуда ты знаешь?

— Я был там.

Потрясенная, я смотрю на Мака. Оказывается, я не задала самый важный вопрос. А ведь могла бы догадаться, если бы сама поворочала мозгами.

"Лево" вибрирует.

— Ты в порядке?

Смотрю на руку — 4.3. Пожимаю плечами.

— Пока что да. Шоколадка есть?

— И этого хватит?

Он находит шоколадку, я съедаю, сосредоточившись на ее сладости и дыхании. Уровень понемногу повышается до 5.

— Извини. Ничего не могу с этим поделать.

— Неприятная, должно быть, штука.

— Если разозлюсь, будет хуже.

Делаю глубокий вдох.

— Пожалуйста. Можешь сказать, что там на самом деле случилось?

— Выдержишь?

— Думаю, что да.

И Мак рассказывает. Он был в передней части автобуса, удар же пришелся в основном по задней. Ему запомнились взрывы, дым, крики и наступившее потом молчание. Все как в моем сне. Мак получил легкое ранение головы, его вытащили. Роберт стоял там же и все кричал "Кэсси! Кэсси!" — звал подружку. Похоже, его даже не зацепило. А потом Мак вырубился.

В больнице у него спрашивали, что он видел в тот день. Мак сказал, что ничего не помнит. Что отключился, хотя на самом деле потерял сознание позже. Ему, кажется, поверили. Выйдя из больницы, он узнал, что в списке погибших значатся Кэсси и Роберт.

— Но если Роберт не пострадал, что могло с ним случиться?

— Я не знаю наверняка. А спрашивать боялся.

Он смотрит в сторону, тени бегут по его лицу, и за ними я вижу непреходящую вину. За то, что он жив. За то, что так и не рассказал миру о Роберте. И еще… Он знает. Есть в этой истории то, что Мак держит при себе.

Он поднимается со стула, открывает ящик, достает и протягивает мне фотографию.

— Это они, Роберт и Кэсси.

Я смотрю на него и вижу маму: тот же квадратный подбородок, те же волнистые волосы. Обычный парень, обнимающий девушку. Настоящую красавицу. С идеальной кожей, милым, в форме сердечка личиком, шелковистыми, цвета меда волосами. Она была идеалом, пока не оказалась, к несчастью для себя, в том автобусе.

— Но что случилось с ним?

— Некоторое время назад я пытался найти его на веб-сайтах пропавших без вести, но не нашел. Вряд ли тебя будут объявлять пропавшим без вести, если считают убитым.

— Но ведь у тебя есть свое мнение насчет того, что произошло с ним.

— Возможно.

— И что же?

Он молчит. Колеблется.

— Думаю, его зачистили.

Я смотрю на него растерянно. Как же так?

— Зачистили? Но его не могли зачистить. Так поступают только с преступниками.