Стивен Эриксон Кузница Тьмы

Мысль обожгла его спазмом абсурдного чувства вины.

За спиной десятки ног топотали по земле, быстро приближаясь. "Мои клинки мертвы. Еще дюжина ничего не решила бы. Ох, Крил..."

Он добрался до зияющей двери, увидел в холле перепуганные лица дочери и служанки. Встретил взгляд Эфеллы и кивнул.

Та резко захлопнула дверь. Энесдия завизжала.

Джаэн повернулся на пороге, поднимая меч.

Одного коня он потерял на реке, видел, как его сносит по течению - поднятая голова, напряженная шея. Глаза слезились, тело налилось свинцом; Крил прижался к шее второго скакуна, пока тот одолевал поток и взбирался по берегу. Тут же ударил скотину пятками по бокам; конь справился с собственным утомлением и побежал неровным галопом. Крил продолжал подгонять его ударами, и конь все же нашел волю и помчался быстрее.

Он должен был оказаться у южной стороны дома. Дорога впереди была пуста, солнце только начало окрашивать горизонт.

Вдалеке послышались крики, лязг оружия.

Над линией деревьев он уже видел новенькую черепицу дома Андариста. Съехав с дороги, Крил бешено погнал коня через луг, по кустам и в тень деревьев. Перед ним мелькали спины бегущих. Он понял, что Джаэн скрылся в доме - единственный шанс, ведь нападавших были многие десятки.

Глаза Крила выделили закрытое окно первого этажа, слева от задней двери. Понуждая коня бежать еще быстрее, он направился туда.

Кто-то закричал - его заметили. Пусть. Он почти на месте.

Вынув ноги из стремян, он забрался на седло. В последний миг - конь начал разворачиваться, чтобы избежать столкновения со стеной дома - Крил прыгнул, защищая лицо руками и напрягая плечи. Ударился о ставни, те словно взорвались вихрем щепок. Собирая занозы, покатился по гладкому полу. Встал, вынул меч и побежал к передней части дома. Он слышал грохот, треск расщепляемой двери. Комнаты размыто проносились мимо.

Энесдия закричала, когда высадили входную дверь.

Крил вбежал в холл - увидев Энесдию. Эфелла вытащила кинжал и заслонила хозяйку. Мелькнул меч, плашмя ударив по предплечью женщины, сломав кость. Другой меч вонзился в грудь, подняв ее над полом. Крил пробежал мимо Энесдии. Он не стал разглядывать тех, кто был рядом. Махнул клинком, пересекая горло тому, кто убил Эфеллу, вырвал оружие, чтобы до середины утопить в кишках следующего.

- Беги назад! - заорал он. - Ищи коня! Быстрее!

- Крил!

Новые захватчики вваливались в холл.

Где-то справа, в соседней комнате, зазвенело разбитое окно. - Иди! - взвизгнул он, сходясь сразу с троими.

Он был Дюрав. Кровь стала огнем в жилах. Он рассек лицо одному, ранил другого в колено. Острие меча вонзилось ему в правое бедро. Он пошатнулся, стащив себя с клинка. Сила вытекала через ногу вместе с кровью. Он выругался, пригнулся. Всё больше врагов жаждали его достать. Он парировал выпад, ощутив, как лезвие скользит по чужой руке. А потом что-то ударило по голове, и мир стал белым. Он упал было лицом вперед, но два клинка заставили качнуться назад. Он глядел на вонзенные в грудь мечи.

Третий мелькнул, рассекая шею.

Он видел, как падает на пол, почти рядом оказалось изрубленное тело лорда Джаэна; сапоги топтались по нему, подходя ближе. Кто-то наступил на руку, ломая пальцы, он только услышал треск - как ни странно, боли не было.

Была лишь нарастающая тишина, черная как... река. Он ждал, когда она поглотит его. Ждать долго не пришлось.

Они поймали знатную девицу в задней комнате - пыталась вылезти в окно - и притащили в главный зал. Началось изнасилование.

Когда Нарада вытолкнули вперед - чистый меч болтался в руке - та, что бежала с ним, захохотала: -Этот ее прикончит! Настоящая красотка, Жижа, и она вся твоя!

Дюжина зевак выкрикивала сальности, показывая на камень очага. Одежды были сорваны с нее. Камень омылся кровью. Губы разбиты и жестоко искусаны, еще недавно беспорочная кожа покрылась черными синяками от пальцев. Он смотрел вниз, в тусклые глаза.

Она не моргнула и не отвернулась.

Женщина позади Нарада уже стягивала с него штаны, хватаясь за довесок, чтобы пробудить. Смеясь и щекоча губами шею, потащила вперед, пока он не лег на знатную девицу.

Ощутив, как скользит внутрь, в кровь и рваную плоть.

Положив его на место, женщина отошла, не прекращая хохотать.

Тело знатной девицы было теплым и, при всех синяках, восхитительно мягким.

Он сжал ее сильнее - зрители разразились воем - и прошептал в ухо, прося прощения.

Потом говорили, что она испустила под ним последний вздох. Нарад понял, что в тот день, на том камне красота погибла в его руках.

Кедаспела внезапно очнулся. Сел. В голове эхом звучали крики - ужасный сон, которого даже не вспомнить. Он потер лицо, поглядел вниз: натертые бедра вспухли вдвое сильнее, чем вчера. Художник застонал и снова лег.

Однако далекие крики не желали затихать. Они звучали и звучали.

"Нет. О нет нет нет нет..."