Стивен Хокинг. Непобедимый разум

В 1992 году Стивен и Элейн построили поблизости от центра Кембриджа большой современный дом. Отсюда Хокинг проложил новый маршрут до своего кабинета: по приятной старинной улочке Малтингс-лейн, мимо пруда, через низину, поросшую травой и деревьями, с маленькими мостиками через ручьи – это место называется Коу-Фен. Он переезжал через Кем в том месте, где плотина отделяет верхнюю часть реки от нижней, протекающей позади территории университета, а оттуда прямой путь до Милл-лейн и пандуса у служебного входа в DAMPT.

Человеку, знакомому с тропинкой через Коу-Фен, ясно, как нелегко проехать на инвалидном кресле по этим узким мостикам. Их ширины едва хватает для проезда велосипеда, и то велосипедисту следует беречь руки, чтобы не занозить их о деревянные перила как раз на уровне руля. Но Хокинг в своем кресле влетал в “игольное ушко” на полной скорости, даже по вечерам, в темноте. Однажды вечером поспешавшая следом за ним Джоан Годвин споткнулась на обрывистом краю и упала. Хокинг, ничего не заметив, преспокойно катил себе дальше. Участливый прохожий помог Джоан встать, представился как хирург-ортопед и высказал надежду, что его услуги ей не понадобятся. Джоан попросила его “поймать то кресло”.

Инфляция морщин

В апреле 1992 года астрофизик Джордж Смут, сотрудник Калифорнийского университета и Лаборатории Лоренса Беркли, а также его коллеги из других научных учреждений заявили о том, что спутник, исследующий фоновое космическое излучение, обнаружил в нем “всплески”. То был величайший прорыв. С 1960-х годов астрофизики, исследователи космоса, пытались выявить в фоновом излучении какие-то вариации, но их все не удавалось обнаружить. Эти крошечные отклонения в топографии совсем юной – лет 300 тысяч от роду – вселенной указывали момент, когда гравитация вступила в свои права и материя начала стягиваться во все бо́льшие сгустки, формируя планеты, звезды, галактики и скопления галактик. Открытием Смута подтверждалась и теория об отсутствии граничных условий, которая предсказывала и гладкость вселенной в целом, и те нарушения гладкости, что обнаружил исследователь космического фонового излучения, спутник COBE.

Этими данными косвенно подтверждалось и существование излучения Хокинга. Как мы видели, согласно теории инфляции, задолго до той эры, в которую возникло космическое микроволновое излучение, когда вселенной не было еще и полной секунды, произошла стремительная инфляция, разбегание материи. Хокинг доказывал: в этот период вселенная должна была расширяться с такой немыслимой скоростью, что свет, идущий к нам от некоторых дальних объектов, никогда нас не достигнет. Ситуация, в которой какой-то свет добирается до нас, а какой-то нет, напоминает горизонт событий черной дыры. Хокинг предположил аналогичный горизонт событий у ранней вселенной – отделение тех регионов, откуда свет достигает нас, от тех, откуда свет уже не доходит. Этот древний горизонт должен был излучать радиацию, как черная дыра, и это тепловое излучение характерно для колебаний в плотности. На горизонте событий рождающейся вселенной области разной плотности расширялись вместе со вселенной, а потом “вмерзали”. Сегодня мы наблюдаем их как микроскопические отклонения температуры, “всплески”, замеченные Смутом в фоновом космическом излучении. Эти “всплески” и впрямь обладают характеристиками, типичными для колебаний плотности, вызванных тепловым излучением – таким, как излучение Хокинга.

Звезда сцены и экрана

Осенью 1992 года Стивен, всегда любивший оперу, обнаружил на сцене Метрополитен-оперы в Нью-Йорке самого себя – вернее, обнаружил фигуру, парившую над сценой. То был не Вагнер, а “Вояж”, новое творение Филиппа Гласса, композитора, написавшего музыку к фильму “Краткая история времени”. Метрополитен заказала оперу к пятисотлетию открытия Нового Света, но Гласс предпочел не пересказывать историю Колумба, а представить его путешествие как символ общечеловеческого поиска и жажды открытий[277]. В прологе к опере над сценой пролетает фигура в инвалидном кресле – явный намек на Стивена Хокинга, – провозглашая: “Наш путь ведет вслед за мечтой”. Раскрывается словно вызванное его заклинанием звездное небо, и “Хокинг” исчезает.

На следующий год Хокинг принял непосредственное участие в небольшом приключении, о котором отрадно вспоминать не только ему, но и большинству из нас, простых людей, для кого воображаемое путешествие в космос куда увлекательнее настоящего суборбитального полета (впрочем, и от такого замысла Хокинг отнюдь не отказывается). На этот раз, для разнообразия, он летал не на крыльях теоретической физики.