Сто бед

На улице Джьюра Джьяковича мы взяли такси и добрались на нем до «Цамека», кафе в торговом комплексе «Скендерия». Алкашей там было как грязи. На взводе, точно швейцарские часы, Недо переходил от столика к столику. Моего кузена тут все знали и боялись его тяжелой башки и громадных ручищ, которые, как говорили на десятки километров в округе, сдавливали почище французского разводного ключа. Мне показалось, что в облаке табачного дыма я узнал своего обидчика, и я подвел Недо к его столу. Там играли в кости и матерились как извозчики. Когда Недо сгреб все ставки, за столом воцарилось молчание.

– Ну… это еще что? – спросил нападавший на меня.

Недо как следует вмазал ему, тот попытался ответить, но уже через секунду затих.

– Клянусь Тито и мамой, понятия не имею, об чем базар…

– Где твоя куртка?

– Ну… вон там!

– Выворачивай карманы!

Разведя руки в стороны в знак недоумения, парень старался убедить Недо, что ничего не сделал.

Он вернулся из гардероба с плащом цвета морской волны. Недо схватил одежду, вытянул руку в мою сторону, и я вложил в его ладонь пуговицу, которую мой кузен приставил точно к тому месту, откуда она была выдрана.

– Выйдем!

Хотя «Скендерия» находилась не на его «участке», он без промедления сгреб парня за шею и вывел вон.

– Так, значит, теперь, дылда, мы взялись за мелюзгу! – сказал Недо, указывая на меня. Потом, заведя ему руки за спину, довел моего обидчика до моста возле протестантской церкви. Там он велел ему снять рубашку. Тот вздумал было заартачиться, но, получив очередную крепкую плюху, повиновался.

– Тито и мамой клянусь, я ничего не знаю…

Тычками в шею Недо заставил парня подойти к перилам, а потом схватил за щиколотки и перекинул его голый торс через заграждение, держа над пропастью.

– Неееет! Только не это! Умоляю!

Недо без труда стащил с него портки, связал штанины узлом, стянул ремнем и подвесил за ноги. Тот повис вниз головой, лицом к Миляцке.

– Деньги моей тетки! Говори, где они?!

– Деньги… Они у Бимбо, это по пути в Илиджу!

– Короче… как знаешь!

И Недо в два счета освободил повешенного.

– А теперь раздевайся! – приказал он. – Догола!

Отобрав у него одежду, он передал все мне и заставил надеть. Можно было подумать, я ограбил вещевые склады в Триесте. Джинсы «Super rifle» были длинны, их пришлось подвернуть; ботинки оказались на три размера больше. Под конец Недо бросил мне плащ.

– Клянусь Тито и мамой, Бимбо у меня все украл, – ныл парень.

Мы втроем легко сговорились. Такси доставило нас в забегаловку Бимбо. Точно такую же, как все кафе в Илидже. Разве что в зале никого не было. Из подвала тянуло дымком.

– Внизу играют… Я спрячусь в сортире… Ты попросишь у молодой красотки масла и разольешь его на полу. Да погуще! А главное, не зевай, иначе все испортишь!

– Уж как-нибудь!

– А ты пойдешь за ним! – приказал он моему обидчику. И сопроводил свое распоряжение увесистой затрещиной.

Я буквально воспринял все указания Недо, но из головы у меня не выходил Брацо и его посещения кафе. Когда я вошел, в винных испарениях передо мной возникли нахмуренные лица посетителей кабаков, куда меня водил отец. Лица, отпечатавшиеся в моей памяти с десятилетнего возраста, когда я оставался заложником в сараевских кафе. Иногда сборища участвующих в операции «буль-буль» могли затянуться до полуночи! В конце концов, повторяя: «Видишь, как тяжела жизнь в кафе… А Азра думает, что я развлекаюсь…» – Брацо укладывал меня поспать на двух сдвинутых вместе стульях.

То ли под воздействием этих воспоминаний, то ли из желания на собственной шкуре испытать тяготы жизни в кафе, но я направился прямиком к стойке и бросил:

– Малышка… один «буль-буль»!

– Один что, мой птенчик?..

– Один «буль-буль»! Ты что, не знаешь, что это? Да откуда ты такая взялась?

– Из Вратника.

– Я не о том! Я размышляю символически: откуда ты взялась, чтобы не знать великих принципов? Тащи!

– Да чтоб я знала, мой птенчик!

– Литр рислинга и литр газировки! Ничего не знаешь, двоечница!

Официантка улыбнулась, но, увидев рядом со мной совершенно голого мужчину, стыдливо опустила глаза. В туалете нервничал Недо, торопя меня поскорей проглотить мой первый «буль-буль». А я не спешил: спритц обволакивал желудок. Брацо был прав, это просто супер, когда он булькает и пузырится в горле. Я обернулся к голозадому, его трясло от холода.

– Малышка, ракии этому придурку, а то он заледенеет.

– Ты бы лучше накинул на него плащ.

– Нальешь ему ракии, я сказал! И не компостируй мне мозг!

– Что за выражения, мой птенчик!

Я снова налил себе спритц, выпил его залпом и зашел за прилавок:

– Где у тебя тут масло?

– Ух ты, да ты прям настоящий мужик! Тебе лет-то сколько?

– Восемнадцать… Так что там с маслом?

– Я бы тебе девятнадцать дала.

Я выпил до дна еще один спритц. Удивленная моим требованием, девица все же притащила из кухни двухлитровую бутыль растительного масла. Она решительно начинала мне нравиться, эта официанточка, хотя, если честно, идеалом красоты не была. Я поглядывал на ее коленки: они, верняк, были пособлазнительней тех, что мелькали перед окном нашей кухни.