Сто бед

– Нет, ты только посмотри, малыш! – проворчал доктор Липа, показав мне блок «Мальборо» и бутылку виски, когда Брацо отправился провожать мужчин и женщин, своих коллег по Исполнительному вечу Социалистической Республики Боснии и Герцеговины. – И вот такие придурки управляют государством! Кое-кто только что едва не помер от второго инфаркта, а эти чертовы болваны приносят ему в больницу сигареты и виски! На, забирай домой!

Мой отец Брацо Калем стоял возле кровати. Он ждал меня. Инфаркт как будто омолодил его. Мне тут же пришло в голову: «Сорняк не извести!» Надеяться было не на что.

– Азра вернулась из Венгрии?

– Она звонила и сказала, что останется там до конца недели. Про тебя спрашивала.

– Ты ей ничего не сказал?

– Конечно нет! Сказал, что, возвращаясь с работы, ты ложишься вздремнуть, а потом идешь сделать «буль-буль»! Я плохо поступил?

– Плохо… Да нет. Просто не стоит волновать ее по пустякам… Кстати, Азра права: после похорон лучше, чтобы под ногами скрипели сосновые иголки. Представляешь, если я умру, вам придется ехать в Баре и шлепать по грязи.

– Во время болезни никогда нельзя упоминать о смерти!

– Ты еще будешь мне говорить!

Отец привлек меня к себе. Он натужно дышал. Когда он обнял меня, я заметил, как на подушку капнула слеза. На самом деле отец не хотел, чтобы я видел его лицо.

– Не надо плакать, – сказал я, утирая ему слезы уголком простыни.

– Скажешь Азре, что мы покупаем квартиру в Герцог-Нови у ее чокнутой тетки Бакуф. Так что теперь сосновые иголки будут скрипеть у нас под ногами до конца жизни!

– Мама будет счастлива!

Я изо всех сил обнял отца, чтобы он почувствовал, какой я стал большой.

– Приходил курьер из Исполнительного веча с твоим жалованьем. Он спросил меня, что я собираюсь делать со всеми этими деньгами. «Спросите мою маму, когда она вернется, – вот что я ему ответил. – А я про это ничего не знаю».

– Какое отношение твоя мать имеет к моему жалованью?

– Откуда я знаю!

– Ее это совершенно не касается! Кстати, где мое жалованье?

Он обнял меня, и его ладонь коснулась купюр, спрятанных под рубашкой на моем теле.

– Ну… там, где оно должно быть.

– Где это?

– В вече. Курьер унес его.

– Ты меня приятно удивляешь. Ты уже не маленький, а вполне зрелый для своего возраста. Браво!

Инфаркт не смог одолеть моего отца. Теперь это было очевидно.

– …Понимаешь, я даю Азре столько, сколько надо, чтобы прокормить семью и оплатить жилье. Остальное – на черный день.

– А что это значит?

– Да хранит нас Бог от тяжелых времен, но ты даже не представляешь, как бедны были наши родители…

Что он там себе придумал про какой-то черный день, мне было плевать. Но больницы на сегодня хватит. Я обнял отца, и он проводил меня до двери. Нет ничего проще, чем бегом спуститься по больничной лестнице. Но даже там я опять вспомнил о женских коленках, которые открывались больше или меньше, в зависимости от ширины шага, когда их обладательницы поднимались по ступенькам, разумеется!

Из парка можно было разглядеть, как Брацо, стоя возле окна, на прощание машет мне рукой. Я ответил ему тем же, стараясь понять, как отсюда убраться. В глубине парка я слегка сбился с пути и опять оказался возле корпуса Азры! Через стеклянную дверь я заметил, что она спит. Какое облегчение! Нет необходимости снова вступать в разговор.

На улице Джьюра Джьяковича зажигались неоновые фонари, темнело, мне не было страшно. Я уже привык ощущать прикосновение денег к своему телу, в носках, вокруг пояса, под брюками. Возвращаясь из больницы, я пересек границу между городом и пригородом. С одной стороны с высоких металлических столбов лился мощный свет, с другой – лестница едва освещалась старинными фонарями, изуродованными молодыми пьянчужками.

Возле заброшенного кирпичного завода, на границе улиц Кошевско Брдо и Черни Врх[15], мне повстречались парень и девушка: он был огромный, в просторном плаще цвета морской волны, она – крошечная. Они целовались – ничего удивительного. Однако я заметил, что во время поцелуя девушка не спускала с меня глаз. Вдруг она закричала и отвесила парню три звонкие пощечины, а он набросился на нее с кулаками. Он повалил ее в пыль, она покатилась, взывая о помощи. Забыв о спрятанных на моем теле отцовских деньгах, я схватил парня за руку:

– Как ты можешь, она почти карлица!

– Что ты сказал?

– Что ты, при твоем росте, убьешь ее!

– Да кто ты такой, чтобы мне это говорить?

– Никто. Так нечестно, вот что я говорю!

Девчушка одним прыжком встала на ноги и стряхнула пыль с пальто. А что, симпатичная, такой тоненький стебелек в обтягивающих брючках, светловолосая цыганка. Будет о чем вспоминать во время моих купаний в горячей ванне! Она приблизилась на полметра и взяла меня за подбородок.

– Тебе чего надо? – спросила она.

– Чего мне надо? Да ничего… Я просто попросил его не бить тебя!

– Нет, кто ты такой, чтобы совать нос в наши дела?!

– Никто, – начал я, но в этот момент парень двинул мне кулаком в нос с такой силой, что у меня искры из глаз посыпались.