Сто чудес

Мама помогала в магазине и вела счета. С благословения супругов и свекра она и жена дяди Карела Камила решили сделать нечто необычное для женщин того времени: они открыли собственный магазин «Филиалка» (то есть филиал) на Клатовске Тржиде в другом районе города. Им они занимались самостоятельно и преуспели. Жены соревновались с мужьями, между магазинами возникла здоровая конкуренция, поскольку мой отец был доброжелателен к ним и поддерживал их в этом начинании.

Мы трое были очень счастливы и баловали друг друга задолго до того, как это вошло в моду, особенно мать, хотя она много тревожилась и обычно выглядела опечаленной. Родители часто работали допоздна, но, вернувшись домой, сосредотачивали все внимание на мне, обо всем расспрашивали и только портили меня.

Я росла с английской и немецкой гувернантками, в трехъязычной среде, где пользовались чешским, немецким и английским и легко переключались с одного языка на другой. Возможно, из-за того что родители отсутствовали по целым дням, я стала немного невротичным ребенком и страшно беспокоилась, что со мной что-нибудь случится. Мать в свою очередь слишком оберегала меня и хотела бы завести еще ребенка, но отец пессимистично смотрел на ситуацию в мире в тридцатые годы и потому не желал, чтобы еще одно его чадо подверглось угрозам тогдашнего времени.

Его упрямство спасло нам жизни, потому что с младенцем в семье мы бы угодили прямиком в газовую камеру, что и случилось с некоторыми нашими родственниками.

Я НЕ СТРАДАЛА от того, что у меня не было брата или сестренки, потому что их заменяла кузина Дашенка, чье полное имя звучало Дагмар. Мы были неразлучны. Всего на месяц младше меня Дашенка была старшим ребенком у дяди Карела и тети Камилы. Мы одинаково одевались с Дагмар, ходили в одну и ту же школу, где все учителя нас звали Зузи и Дагмар, «девочки Ружички». Кроме того, мы вместе проводили выходные, катаясь на лыжах зимой с родителями или на велосипедах летом в горах Крконоше.

Дагмар, ее родители и младший брат Милош, или Милошек, жили в квартире на третьем этаже рядом с нами, по адресу Плахего, 4, в центре Пльзеня. Из окна спальни я могла посмотреть через двор в окно комнаты Дагмар. Каждое утро, распахнув ставни, мы радостно кричали друг другу: «Доброе утро, кузина! Ты идешь?»

Из другого окна я видела мамин магазин, откуда она махала мне с порога, когда закрывала его в шесть часов. Потом мы прогуливались вместе в общественных садах вокруг синагоги до места работы отца, чтобы там он присоединился к нам. Часто он уже встречал нас на полдороге на велосипеде, и я испытывала счастье от того, что вся семья в сборе. Мне давали пять крон карманных денег, и мы шли вместе в мой любимый магазин «Малы Гласател» («Маленький вестник»), чтобы купить забавку мне и цветы для мамы.

Меня, как любопытного ребенка, интересовало все, в особенности самолеты, и в шесть лет я объявила, что, когда вырасту, стану пилотом. Затем меня увлекли книги, и я вознамерилась стать писателем. А Дагмар обожала природу и животных, поэтому рано решила стать врачом-ветеринаром. У нее был котенок Эвинка, а у меня тропические рыбки в аквариуме, одна с веерообразным хвостом, которая звалась Веер Леди Уиндермир, по названию нравившейся мне пьесы Уайльда. Еще у меня была канарейка Джерри, носившая это имя в честь отца – Ярослава. Но, по-моему, Дагмар канарейка занимала больше, чем меня.

Отец побуждал нас изучать английский язык с ранних лет, читая нам «Питера Пена», «Винни-Пуха» и «Алису в Стране чудес». Дагмар обожала Винни-Пуха и мечтала завести ослика Иа-Иа. Языки ей давались труднее, чем мне, поэтому дорогой папочка терял терпение, и она в конце концов перестала заниматься вместе со мной. Тогда отец начал учить меня английскому самым замечательным образом. Он просил выписывать каждое новое слово, попадавшееся при совместном чтении, и говорить ему, что оно значит, при его возвращении домой. Если у меня не получалось ответить, мы не читали дальше, поэтому у меня был сильный стимул запоминать.

Мама всегда выглядела очень элегантно, и это впечатляло меня. Мне нравилось, что она всегда прекрасно одета. Местная портниха шила для мамы и нас великолепные платья, и мы с Дагмар часто носили одинаковые, хотя у мамы были специально для нее и меня особые, сочетающиеся наряды матери и дочери. Еще нам нравилось ходить в костюмах. Однажды я нарядилась в Чио-чио-сан из «Мадам Баттерфляй», использовав для этого мамин купальный халат с хризантемами и тюрбан. В другой раз я была Матой Хари, а в школьной постановке – женщиной-почтальоном в униформе.

Мой отец был искусным фотографом-любителем. В маленьком помещении у нас дома он завел темную комнату для проявки многочисленных фотографий, которые, по счастью, сберегли во время войны друзья и которые я до сих пор храню. Моя любимая – та, где мы с Дагмар в костюмах полевых цветов позируем по случаю школьной постановки «Матери-земли». Я играла в пьесе незабудку, а она – маргаритку. Господи, как же мы любили наряжаться!