Сто дней Наполеона

«Сир,

имею честь сообщить Вам, что я занял Жанблу, и моя кавалерия находится в Совеньере. Силы противника, численностью около 30 000 человек, продолжают отступать… Из многих источников стало известно, что по прибытии в Совеньер они разделились на три колонны; одна, по-видимому, пошла по дороге на Вавр, пройдя мимо Сарт-а-Вален, в то время как остальные направились в Перве. Из этого можно заключить, что одна часть намерена присоединиться к Веллингтону, центр под командованием Блюхера отступит к Льежу, тогда как другая колонна с артиллерией отступит к Намюру. Генерал Эксельманс имеет приказ послать сегодня вечером в Сарт-а-Вален шесть эскадронов, и три эскадрона — в Перве. Действуя в соответствии с их данными, в случае, если значительные силы пруссаков отступят к Вавру, я последую за ними, чтобы не допустить их возвращения в Брюссель и отделить их от Веллингтона. Однако, если подтвердятся сведения о том, что основные силы идут к Перве, я буду преследовать их по дороге в этот город…»

Офицер кавалерии выехал под проливным дождем, чтобы отвезти письмо в штаб Наполеона, расположенный в Катр-Бра. (Несмотря на желание Наполеона поддерживать постоянный контакт с Груши, казалось, не было даже предпринято попыток сообщить Груши, что основные силы армии продвинулись на север по брюссельской дороге.) Он получил указание не возвращаться без ответа. Была полночь, когда он добрался до Катр-Бра и увидел там картину страшных разрушений; повсюду лежали тела убитых, раненые тщетно молили о помощи. Обнаружив, что ставка императора переехала, он поехал по дороге на Женапп вместе с группой изможденных солдат, которые все еще шли, предпочитая двигаться под мокрыми деревьями, нежели присоединиться к тем, кто пытался отдохнуть на близлежащих полях.

В это время Блюхер в Вавре уже имел под рукой все четыре собравшиеся армии. Дисциплина и организованность позволили пруссакам сделать то, что Наполеон считал невозможным. Корпуса Тильманна, дошедшие до Вавра лишь к 9 вечера, ливень заставил идти со скоростью два километра в час. Потому обвинения, выдвигаемые против Груши некоторыми историками относительно предосудительной медлительности его передвижений, представляются не очень справедливыми. Уссей просто впадает в ярость по поводу того количества времени, которое понадобилось Груши, чтобы достичь Жанблу, и того факта, что он остановился там на ночлег; однако Груши был добросовестным и опытным военачальником и, без сомнения, не понаслышке знал о том, что значит вести голодных и усталых людей со всем снаряжением по плохим дорогам и затопленным полям под проливным дождем. Если к полуночи он оказался значительно дальше от поля Ватерлоо, чем Блюхер, это была вина Наполеона, который обрек его на это столь запоздалое преследование прусской армии.

Пообедав, Наполеон проспал два или три часа. В час ночи он поднялся и пошел посмотреть на окрестности вместе с генералом Бертраном. Ночь выдалась на редкость темная, и хотя несколько часов назад гроза стихла, отдельные вспышки молний полностью освещали местность и дождь все не стихал. Дойдя по брюссельской дороге до Бель-Альянса, они смогли увидеть оттуда бивачные огни противника — как указание на то, что Веллингтон расположился здесь на ночь и намерен дать сражение. Наполеон выразил в связи с этим свое величайшее удовлетворение, поскольку больше всего он боялся, что Веллингтон ускользнет от него под покровом ночной темноты. Он был совершенно уверен в победе. Будучи далек от понимания того, что его противник был командующим от Бога, он еще недавно отзывался о нем как о «самонадеянном, недалеком человеке, будто специально созданном для великих катастроф», и полагал, что ему не составит особого труда убрать англичан с поля.