Сто двенадцатый коридор

Испуг был наигранным. На упреки родителей она решительным басом отвечала:

– Русский человек должен знать свой язык полностью. А непристойности не на языке, а в голове. Обучать живому великорусскому надо сейчас. Кто потом это будет делать? Нынче уже вологодцы с оксфордским прононсом разговаривают, мать их так…

Всколыхнуло душу, мягко сжало сердце – самые дорогие воспоминания и не вовремя.

Анна крикнула:

– Командир, прошу к столу!

В кубрике чистой салфеточкой был накрыт краешек длинного стола. Все как в детстве: на сковородке, оплывая сыром, скворчали гренки, от кружки с кофе плыл аромат. Александр присел на мягкую скамью, выложил на бумажную тарелочку гренок. Подул, откусил, обжигаясь:

– Очень вкусно. Прощаю вам контрабанду и объявляю благодарность – вы знаете, как ублажать командование.

Анна намазывала на большую галету странную смесь, напоминающую овощную икру, вяло, неохотно жевала.

– А что вы едите? Мне можно попробовать?

– Можно, но не стоит. Это вы будете есть только в случае длительной голодовки. Моя пищеварительная система попроще вашей. Но зато эффективней.

…Протяжно бухнул здоровенный медный гонг, мерзко взвыла сирена, замигали бешено алые транспаранты. Заорал компьютерный баритон:

– Тревога! Метеоритная атака!

Анна мгновенно метнулась в рубку. Александр, чертыхаясь, поспешил за ней. Помощница уже сидела у пульта управления противометеоритной установкой. Александр плюхнулся в кресло левого пилота, переключил управление на ручное. Помощница быстро считывала данные с прицела:

– Азимут 26 градусов, удаление среднее. Состав: базальты, железо, никель – высшая тугоплавкость. Залп пушкой правого каземата, мощность разряда – 67 процентов.

Александр, нещадно ругая проспавших рой диспетчеров, включил защитное поле. На экране УАСа возникла прицельная сетка. Раструб излучателя развернулся, перекрестие наползло на движущееся встречным курсом пятно. Анна сказала:

– Залп! – и светящийся шарик уплыл навстречу пятну. Сейчас же на экране забушевало нестерпимо яркое многоцветье, потом померкло – помощница включила плотный серый фильтр. Через пару секунд с траверза ушло только неяркое облачко продуктов распада. Александр выключил защитное поле.

– Ну, матушка, реакция у вас, как у кошки.

Помощница, передразнивая командира, ответила:

– Тем только и утешаемся.

– Ну, будет вам, не сердитесь. Вы на самом деле молодец. Как же это диспетчеры рой проспали? Раззявы бестолковые. Аня, отметьте в бортжурнале, пусть им Кривцов всыплет по первое число. Такой рейс поставить под угрозу.

Он несколько секунд помолчал, потом осторожно сказал:

– Аня, все хотел у вас спросить, да неловко как-то… Не могли бы вы рассказать о вашей анатомии, физиологии и прочих деликатных вещах?

Анна, поморщившись, ответила:

– Пять томов инструкций по моему устройству в базе данных бортового компьютера. Чтение малоприятное, да и времени на него нет. Я понимаю, что вас интересует.

Она скучным голосом стала рассказывать:

– Я создана по образу и подобию своих творцов, из несколько других материалов, конечно. Проводимость нервной системы у меня гораздо выше, соответственно, и скорость ответных реакций очень велика. Емкость мозга, конечно, меньше человеческого. Однако, в силу того, что множество наследственной информации у меня отсутствует, эта емкость используется очень рационально. Кроме того, я ничего не забываю. Человек тоже, но извлечь из подсознания то, что он когда-то видел или слышал, зачастую бывает просто невозможно.

Она помялась и стеснительно сказала:

– Я очень сильна физически. Просто невероятно сильна. Отдыха мне требуется не более полутора часов в сутки. Да и это необязательно. Пищи – ничтожно мало.

Хорошо переношу перегрузки – до 24 G. Я крепкая – мой организм имеет систему внутренних тяжей, которые долгое время препятствуют разрушению в вакууме. Без воздуха могу обходиться в течение двух часов. Словом, – она невесело усмехнулась, – биоформ.

– А ваша психика?

– В каждого из нас заложен определенный психотип. Что до внутреннего мира, то тут создатели пошли экономическим путем, – она ядовито усмехнулась. – Ну, конечно, кто же будет разрабатывать личностный комплекс для каждого биоформа? Этак он по стоимости приблизится к человеку. Я имею в виду обучение, воспитание, затраты на содержание. Поэтому в нас вкладываются обрывки чужих воспоминаний, которые, конечно, никак не могут восприниматься как свои, поскольку не привязаны к личности и лишены эмоциональной основы. Зато все пережитое нами запоминается на хорошей эмоциональной основе и служит для построения внутреннего мира. Такие способности в нас заложены. На нашу беду, кстати.

– Это отчего же?

– Вы же знаете о том, что такое комплекс неполноценности? Нам это свойственно в очень сильной степени. Наши создатели безжалостны, – в огромных глазах медленно всплыли слезы.

Александр иронически проговорил:

– Ой, ой, какие мы нежные.

Помощница сердито сказала:

– Правильно Кривцов о вас сказал: вы сухарь и формалист.

Уже совершенно серьезно Александр заговорил: