Сто голландских тюльпанов

- Ах, ты, — зашипела Алевтина, — раз в год на неделю выбираешься, и все без толку! Прошлый раз из Англии ты что привез? Ты помнишь, что? Станок для обработки дерева? Зачем? Ответь мне, зачем он тебе понадобился? Тоже мне мастер-краснодеревщик! Другие жены ходят как игрушки! А у моих сапог день рождения в этом году! Десятилетний юбилей справлять будем.

- Не-е, баллон - вещь, — упрямо тянул свое Пяткин.

- Слушай, а почему тебя в долгосрочку не посылают? — спросила вдруг Алевтина. —Ты что, плохо работаешь? И ты давно член. Чего мы все сидим, спрашивается? Чем Хитров лучше? Он же двоечник был, ты сам рассказывал. И аморалка за ним числилась. Помнишь, он крутил с какой-то щучкой?

- Да не было ничего. Что ты ерунду городишь? Партком тогда разобрался, — рассердился Пяткин.

- Ну ладно, не в этом дело. Но ты-то сделай что-нибудь, пойди в кадры, закинь крючок, скажи, пусть посылают.

Пяткин невесело засмеялся.

- Дура ты моя, дура, ничего не понимаешь, — сказал он беззлобно. — Тут все не так просто.

- Почему это дура? Люська что, умнее?

- Да бог с Люськой. Меня в долгосрочку медкомиссия не пропустит.

- Почему так? — забеспокоилась Алевтина. — Ты же здоровый, как слон. Только что два кило свинины умял - глазом не моргнул! Они что там у вас, в министерстве, офонарели?

- Таков закон, — сказал Пяткин обреченно. — У меня вены на ногах.

- Ну и что, у всех вены.

- А на медкомиссии заставляют брюки поднимать. Как вены увидят - сразу под зад коленом: никаких командировок.

- Не может быть! — потрясенно прошептала Алевтина.

Пяткин сурово промолчал.

- Вить, тебе бы бегать по утрам, — с вопросительной интонацией произнесла Алевтина. — Хитров вон бегает. И соки ты не пьешь.

- Зато ты пьешь, — проговорил Пяткин задумчиво, посигналив пешеходу, не то шальному, не то пьяному.

Ночью Алевтине снились приятные, логически непоследовательные, красочные сны: мельницы, тюльпаны, домики с черепичными крышами, катки с голубоватым льдом, румяный толстяк на рекламном щите с надписью (почему-то по-русски) "ПАЙ", Квазимодо в ночи, топающая ногами Эйфелева башня. Снилось, что ее целует и дарит сто тюльпанов международник Потапов. Утром она проснулась в хорошем настроении, за завтраком предложила мужу:

- Давай купим тур, хочется посмотреть все-таки на этот Париж.

- Купишь уехал за границу, — ответил ей Пяткин. Он пил чай, читал "Правду" и не хотел вступать в долгие разговоры.

Чума

Когда настал их звездный час, они умело скрыли свою порочность. Или я на миг утратил бдительность? Я ввел их в дом, как маленьких черных друзей, а на следующий день, когда я гнался за автобусом, они, всплакнув по-бабьи, развалились, прекратив свое земное существование. Может быть, в другой своей жизни они примут обличье бойких тараканов, осадивших наш бедный город в противоестественном союзе с воронами. В последних - есть мнение - вселяются души усопших управдомов.

Шофер автобуса увидел, что я бегу босиком, упал от смеха на руль и дал газ. Тогда я вернулся к останкам ботинок, положил их прах в портфель и пошел на службу пешком. Нет, не могут сделать хорошую обувь, думал я со злобой, водитель - вредитель, а уж эта улица мне давно на нервы действует. Это вот - озеленение? Ну, не знаю, не знаю. А вот бы тут клумбу разбить и засеять белыми грибами, как в Чехословакии или где-то, мне рассказывали. Задорную веселенькую девчонку поставить с жезлом, чтобы детей через улицу переводила, а не этого янычара в болонье. Товарищ янычар, не глядите так на граждан: граждане окаменеют.

Я бы сюда - три скамейки и туда - пять. С одной стороны старухи бы сидели, а с другой - молодежь. Где молодежь - урны, чтоб не сорили.

После погони за автобусом мучила жажда, и я направился к ближайшему магазину. Кстати, тоже неправильно устроен. Мне бы такой магазин: здесь - бакалея, там - сыры, фрукты, на рыбу - эмбарго, не люблю ее запах, и чтобы не стоять в семи очередях, и почему бы у входа еще одной красивой девчонке не торговать цветами? На почетном месте - отдел с напитками: все соки вплоть до морковного, не надо "фанты", она разъедает изнутри, достаточно с нас кислотных дождей снаружи, всевозможные квасы и какой-нибудь компот.

Нервно зевнув, я подошел к прилавку и попросил стаканчик минеральной воды. Это - продавец? Извините. Я бы держал только опрятных. Все при галстуках... ослепительно голубые халаты, прохлада, откуда-то доносится приятная музыка. Откуда? Ах, из кафетерия, тут ведь у меня кафетерий на пять столиков, и всех успевают обслужить, тут у меня самый расторопный парень, улыбчивый, как кандидат в президенты.

Попросил неряху:

- Дайте мне стакан нарзану.

Он посмотрел на меня с неудовольствием, отчасти даже враждебно:

- Берите всю бутылку.

- Зачем мне всю? Я стакан хочу.

- Что останется, можете вылить под дерево. Дело ваше.

И он стал чесать нос. Я бы их отучил. Захотел что-нибудь почесать - зайди в подсобку и чеши.

- Ладно, давай бутылку. Почему вы их никогда не протираете? Пробочка ржавая. А где этикетка? Это нарзан?

Продавец внятно зашипел.