Сто и одна ночь

— Думаю, она не появится.

— Может быть, завтра?

Пауза скручивает меня в жгут.

— Подожди, не отвечай! — Граф перебивает мое «никогда». — Мало ли что произойдет за сутки. Ведь жизнь такая непредсказуемая… А ты забыла о вине! У меня есть тост. Поднимай бокал.

— Давай, — свободной рукой изображаю, что держу бокал за ножку.

— Крис… — задумчиво произносит он, но тотчас же берет себя в руки. — За непредсказуемое завтра!

— Да, Граф.

Слышу, как в телефонной трубке раздается звон стекла.

— Теперь я готов послушать продолжение сказки, — Граф пригубливает вино. — Сейчас я как раз прислоняюсь спиной к столешнице там, где вчера ночью ты рассказывала мне сказку. Теперь это — мое любимое место в доме.

Прикладываю пальцы к моментально вскипевшей щеке. Улыбаюсь.

— А я сижу у тебя на кухне, за столом. Передо мной — тарелка с остатками паэльи. И я не начну сказку, пока не съем все до последнего зернышка риса.

— Еще вина?

— Да, пожалуйста… Теперь я готова, — промакиваю губы невидимой салфеткой.

— Я весь обратился в слух, Шахерезада…

— В следующий раз Глеб встретил Лану за три дня до намеченного с Ксенией мероприятия.

Принцесса подошла к Глебу на том же месте, где он застал ее поцелуй с франтом — в сквере, в двух кварталах от ее колледжа. На этот раз Лана была одна. Случайная встреча? И, в самом деле, не приходила же она сюда каждый день в надежде его найти…

— Ты что, универ бросил?! — с тревогой в голосе и взгляде спросила Лана — безо всяких приветствий.

По крайне мере, там она точно его искала.

В универе Глеб не появлялся больше месяца. Это однообразное, жвачное, неторопливое существование — с крохотной стипендией, отмечанием посещений, нормативами по физкультуре — было настолько далеко от его реальности, от его переживаний, что Глеб не видел смысла продолжать учебу. Его жизнь неслась по другому руслу.

Он днями напролет собирал и разбирал машины. Теперь к нему приезжали даже с окрестных городков. Глеб работал на совесть, просил немного. Уже скопил некоторую сумму — не огромную, но позволяющую чувствовать себя мужчиной. Принимать решения. Настаивать.

Уже девять дней он жил вместе с Ксенией.

Они спали в одной постели, завтраками за одним столом. Прикосновений по-прежнему катастрофически не хватало, но с каждым днем они случались все чаще и длились все дольше — и от этого Глеб испытывал постоянную эйфорию. Его отстраненная, блуждающая улыбка смущала даже знакомых.

Но теперь Глеб не улыбался. Встреча с Ланой обрушила на него воспоминания о жизни до Ксении — обо всем, что он замуровал в себе, — и хорошее, и плохое.

— Бросил, — ответил Глеб — и засунул руку в карман куртки — там, где лежал каштан.

Лицо Ланы вмиг помрачнело, лоб прорезала морщинка.

— Ну и дурак.

Глеб усмехнулся.

Дурак. Он и не спорил.

— Отца-то когда видел в последний раз?

Глеб крепко сжал каштан в ладони. Отпустил.

— Давно.

— Он же совсем один… Зачем ты так?

Глеб на секунду прикрыл глаза.

— Чего ты хочешь?..

— Хочу, чтобы тот идиот, который вселился в моего Глеба, наконец, исчез! — Лана кулаком в вязаной перчатке боднула его в лоб.

— Ты узнаешь, если это произойдет, — холодно ответил Глеб.

— А может, к тому времени я уже не захочу это знать?!

Лана не так все поняла.

Да, его отношения с Ксенией развивались лишь в настоящем времени. Состояли только из «здесь и сейчас», как линия — из точек. Что будет дальше, Глеб не загадывал. Интуитивно он понимал, что в мире, где все стремится к балансу, к состоянию покоя, невозможно постоянно находиться на взлете, на краю. Что-то должно произойти. Но это случится в будущем. «Здесь и сейчас» он жил вместе с Ксенией в одной квартире.

Только, как ни сложилась бы жизнь, к Лане он не вернется. Чувство вины отталкивает сильнее неприязни — даже сильнее ненависти.

— Ладно, прости… — Лана поджала губу.

— За что?

— За дурака и идиота. Ты не такой.

Они замолчали, дожидаясь, пока возле них шумно разминутся мамы с детьми.

— Нет, такой.

Лана коротко выдохнула.

— Хочешь мороженного?

— Сейчас?

— Ну, конечно, сейчас! Все-таки в чем-то я была права… — в ее глазах снова появился теплый, медовый отблеск. — Ты что, холода испугался? — Лана выдохнула облачко пара.

— Просто на тебя не похоже, — улыбнулся Глеб.

Принцесса уже тащила его к магазину.

— Больно ты много сейчас обо мне знаешь!

Лана выбрала мороженое и за Глеба: ванильное, в хрустящей шоколадной глазури, на палочке. Глеб заплатил.

— Вот видишь, не так уж и страшно, — Лана откусывала мороженое крохотными кусочками. Прохожие бросали на нее любопытные взгляды. — Чего смотришь?! — весело прикрикнула она на парня.

Глеб не узнавал Лану. Он больше не чувствовал рядом с ней прежнего трепета, но восхищения она вызывала еще больше. В пестрой вязаной шапочке, в ярких смешных перчатках, все еще с легким загаром, с морозным румянцем, она выглядела иностранкой среди черно-серой задумчивой людской массы, частью которой был и Глеб.