Сто и одна ночь

Стоял посреди комнаты. Ничего не видел, не слышал, не осознавал, кроме одного, — он должен ее найти. И, уже ведомый этой ниточкой, принял душ, переоделся в чистое. Стоило бы позавтракать, но он понимал, что организм вернет и хлебную крошку, — слишком все в нем было напряжено, чувствительно.

Только набросил куртку — стук в дверь. Еще по характеру стука понял — не Ксения — но, может, что-то связанное с ней? Открыл — а там риэлтор с двумя грузчиками. Квартира продана. Выселяйтесь. Вот бумага.

Глеб даже спорить не стал. Собрал спортивную сумку, что влезло, — остальное оставил. В душе звенело от пустоты, когда он в последний раз закрывал за собой дверь этой квартиры.

«Поло» Ксении не было на парковке. Молча взял машину клиента в автомастерской — старенький потрепанный мерс. Даже не слышал, что кричали ему след. Рванул в Маленький город.

Домой не заезжал — сразу поехал туда, где когда-то жила Ксения. Дверь ее дома была не заперта — хороший знак?! Ворвался, выкрикивая ее имя — и словно со стороны слышал, как надрывно, наломано звучал его голос.

Ее сожитель выполз из дальней двери. Подошел к Глебу, целясь в него мутными глазами. Пах он как бомж.

— А, это ты, пацан… — мужик завалился на старое, протертое кресло. Провел пятерней по слежавшимся, слипшимся волосам. Почесал заляпанную майку в районе груди.

— Где она? — ледяным тоном спросил Глеб.

— Я не видал ее с той пятницы, как она с тобой укатила. Пить будешь?

— А «Поло» где? Она же водить не умеет.

— Кто? Ксения?! — он захихикал, и от этого мерзкого звука Глеб почувствовал, как к его горлу подкатила тошнотворная волна. — Да она лучше меня водит!.. Обманула, чтоб поближе к тебе быть, чтоб использовать. Аферистка она, пацан. А-фе-рист-ка! — мужик с силой ткнул себя большим пальцем в грудь — словно говорил о себе. — А до тебя у нее мотоциклист был, совсем пацан еще, они на пару работали. Ксения в эскорте клиентов обхаживала, информацию узнавала, иногда дверь их домов изнутри ему открывала — ну, ты понимаешь… недотрогой не была… А этот — грабил… Один из клиентов фишку просек, ну и… наказал ее. С тех пор и проблемы с прикосновениями. Я ее после того случая и увез. Долго не верил, что согласилась, — семь лет по соседству жил, слюни на нее пускал, а она и бровью не вела. Ей молоденькие нравятся, типа тебя… Пить будешь? — снова спросил мужик и пошарил рукой возле кресла — вероятно, в поисках бутылки.

Глеб сжал кулаки, разжал. Этот мужик ни в чем не виноват. Не надо так с ним.

— Где ее искать?

— А где ветер ищут? В поле! — и он снова захихикал.

Глеб резким движением схватил стул — и с грохотом поставил напротив кресла. От неожиданности мужик дернулся, звякнул зубами по горлышку бутылки.

— Буду пить, — твердо сказал Глеб.

— А ты стакан принеси — а то я брезгливый, — мужик скривился улыбкой — и уже в спину Глебу бросил. — И посмотри, что на кухне пожрать есть.

Глеб помыл тарелки и два стакана. Нажарил картошки, порезал черствого хлеба, вскрыл банку огурцов. Работал молча, сосредоточенно, в полной тишине — словно и не на кухне, а в провизорской. Поставил самодельный табурет между креслом и стулом, втиснул на него тарелки. Выпили. Закусили.

Водка мгновенно ударила в голову — казалось, еще быстрее, чем достигла желудка. Глеб усмехнулся — и опрокинул в себя еще.

— Вот ты хочешь ее найти, а толку?! — пробивался сквозь туман в голове голос мужика. — Она ж все время ускользает сквозь пальцы — не удержать. Все время несется к пропасти — так пусть летит. Может, в этом полете вся ее жизнь и заключается, а?

— Не могу так, — заставил Глеб пошевелиться свой язык. — Люблю…

— Ну и я люблю. И что? Кем я был! А кем стал… Живу в дыре, зарабатываю, чем придется. Там дрова наколю, там солому перестелю… И ты ко мне на дно опустишься — если из головы ее не выкинешь… Ну, вот чего ты оглядываешься, пацан? Небось, фото ее ищешь? А нет фото… Ничего нет… Ведьма она — точно. И правильно, что раньше таких сжигали.

А Глеб и хотел что ответить, но голова уже, как мешок с мукой стала.

— Иди приляг, — отозвался мужик на протяжный стон Глеба. — У меня кровать только одна свободная — Ксюша на ней спала. Со мной не ложилась, типа дотрагиваться до нее нельзя… А с тобой как, пацан? Давалась, а?

Глеб только промычал в ответ.

— В общем, ее комната за той дверью. Но лучше прямо здесь, я кресло уступлю…

Глеб, покачиваясь, встал. Подпирая плечом стену, доплелся до заветной двери. Толкнул ее рукой — и ввалился в комнату. Картинка перед глазами так плыла, что и очертаний толком было не разобрать. Кое-как дополз до кровати, уткнулся лицом в подушку — и провалился в пропасть. Возможно, в ту, к которой стремилась Ксения…

Сижу в машине напротив дома Графа, постукивая уголком конверта по губам. Улыбаюсь. В бумажных письмах есть особое очарование… А еще я улыбаюсь, потому что снова вижу Графа. Может быть, он и считает, что у него началась новая жизнь. Но я-то знаю правду.