Сто и одна ночь

Все еще словно пьяный, с сухим до боли горлом, «песком» в глазах, он ходил, щурясь, по комнатам, ощущая себя животным, — кем-то вроде больного птеродактиля с переломанными крыльями — и пытался отыскать доказательства существования Ксении.

Затем растормошил храпящего мужика. Спросил о кольце. Тот осипшим голосом пробормотал, что в последний раз видел его на руке Ксении — и снова отключился. Тогда еще казалось, что ее можно найти. Она же человек, не иголка в стогу сена…

Но прав оказался «муж» — Ксения была ветром. Глеб стоял возле пустого барака, в полной темноте, и с закрытыми глазами легонько поворачивал голову то одну сторону, то в другую, подставляя лицо и волосы холодному ветру. Она словно ласкала его… И потихоньку сквозь стену забвения стала просачиваться мысль: если не получается быть с ней в этом, реальном мире, возможно, ему стоит поискать Ксению в другом…

Впервые со дня ее исчезновения Глеб почувствовал что-то, напоминающее покой. И вдруг — эта резкая, назойливая телефонная трель. Глеб и забыл, что в кармане его куртки лежал телефон. Да и батарейка давно должна была сесть…

Номер не определился.

Глеб поднес телефон к уху. Он знал, что это не Ксения — почувствовал.

Мужской голос назвал место и время.

Глеб посмотрел на часы. Он успевал.

По указанному адресу находилась забегаловка с грязными окнами и погнутыми перилами. Глеб заказал чашку чая и сел за столик у окна — чтобы его было видно.

Он сразу понял, что вошедший человек ищет его, — еще до того, как они встретились взглядами. Молодой парень — на вид, его ровесник — с волевым выражением лица и разорванным ухом. В черной куртке мотоциклиста. Со шлемом, зажатым под локтем. При виде его у Глеба в солнечном сплетении будто кончиком ножа ковырнуло — и продолжило болеть.

Парень сел напротив Глеба. Достал из шлема черный целлофановый пакет и положил рядом с чашкой чая. Глеб почесал переносицу.

— Что это?

Мотоциклист кивнул на пакет, мол, взгляни.

— Деньги? — не шелохнувшись, догадался Глеб. — Скажи ей, мне нужно кольцо — то самое, которое я должен передать нашему с ней ребенку. Она обещала мне это.

Мотоциклист покачал головой.

— Не ищи ее.

— Не буду. Сама меня найдет.

Глеб встал из-за стола и, не оборачиваясь, ушел.

— …зать?

— Что, простите? — таращусь на официанта, возникшего как из воздуха.

— Хотите что-нибудь заказать? — повторяет он.

— Э… Да… Воду без газа.

Он уходит, а мое внимание снова привлекает блондинка в розовом платье. Теперь рядом с ней сидит мужчина, который смотрит на нее, а не на блокнот, куда красавица настойчиво тыкает наманикюренным пальчиком. Она не выглядит роковой женщиной, но, наверняка, всегда добивается своего. Если даже я на нее пялюсь, что же говорить о мужчинах…

Ощущаю, что на меня словно что-то начинает давить, и обнаруживаю, что пропустила момент, когда клуб открылся для посетителей. Кончики пальцев мгновенно похолодеют. Черт с ним, с Графом. Пора сбегать. Встаю, нащупываю в темноте сумочку, и краем глаза замечаю, что блондинка тоже стала собирать вещи.

— Ваш заказ, — официант открывает бутылку и наливает воду мне в стакан.

Свет гаснет. Я вижу, как много людей собралось — по морю макушек скользят синие и белые световые лучи. Воздух загустел. Жесть отражает звуки и превращает клуб в гудящий улей. Меня окатывает волна жара. Посетителей с каждой минутой — или так растянулись секунды? — становится больше. Толпа все приближается к дальней барной стойке, возле которой стою я.

Суматошно роюсь в сумочке, пытаясь найти кошелек — и не нахожу! Чеки, рекламные листовки, шоколадка, две расчески… Сколько раз собиралась навести в ней порядок… Наконец, нахожу. Отсчитываю официанту нужную сумму и, даже глотка не сделав, начинаю пробиваться к выходу, держась как можно ближе к стене.

Я почти выхожу из зала, когда раздается короткая барабанная дробь — она начинается так же внезапно, как и обрывается — и толпа взрывается аплодисментами.

Я машинально оборачиваюсь — как раз в тот момент, когда луч прожектора выхватывает из черноты сцены ударную установку. За ней сидит длинноволосый брюнет в солнцезащитный очках, в джинсах и черной майке с лямками. Он ловко жонглирует барабанными палочками, затем высоко подбрасывает их, ловит — и начинает так виртуозно ими импровизировать — с переливами, замираниями, сменами темпа, скачками громкости — что на какое-то время я забываю, почему так быстро собиралась покинуть зал. Эффект этой музыки сродни тому, что я испытала, когда Граф на вокзале накинул на меня пальто.

Мелодия пленяет меня. Это сложно описать, но… я словно ощущаю легкое волнительное шевеление в душе — так весенний ветер трогает первые цветы. Да и сам музыкант — его образ, движения, черты лица — завораживает. И не меня одну: зал кипит, даже та красотка в розовом платье, которая еще недавно куда-то спешила, подается поближе к сцене.

А потом события вечера совершают еще один неожиданный поворот. Музыкант поднимает руки над головой, чтобы ударить палочками друг о друга, — и я замечаю на внутренней стороне его предплечья знакомую татуировку.