Сто лет одного мифа

Это разделение строго соблюдалось и во время гастролей в Барселоне, где были представлены две самые популярные в то время байройтские постановки Виланда – Парсифаль и Валькирия. Поездка состоялась в апреле 1955 года, когда после прохладной и дождливой Франконии Готфрид оказался в солнечной цветущей Каталонии, поэтому она произвела на мальчика незабываемое впечатление. Ему также запомнился восторг, с которым там встречали его бабушку: «Бабушка Винифред при каждом удобном случае напоминала, „как же замечательно эти испанцы помогли нам, немцам, бороться с большевиками“. Она с восторгом рассказывала о Гитлере, превозносила его испанского соратника каудильо Франсиско Франко и предавалась воспоминаниям о „прекрасных временах“ нацистской диктатуры. Хозяева от всего сердца аплодировали ей, мой отец молчал, а я ликовал вместе со всеми: „Франко-Гитлер! Франко-Гитлер“. Я не знал, что это значит». Кое о чем он начал догадываться после того, как познакомился с демонстрируемой в кинотеатрах перед началом сеансов еженедельной кинохроникой и стал просматривать газеты, журналы и таблоиды, которые читали родители: «Во время одного из школьных походов в кино нам показали пропагандистские материалы нацистской Германии, съемки съездов НСДАП в Нюрнберге и развязанной Гитлером мировой войны: марширующие гусиным шагом немецкие солдаты, истерическое массовое ликование по поводу „фюрера“, военные преступники вермахта – и все это сопровождалось музыкой Рихарда Вагнера. Меня потрясли картины нагромождения трупов в концлагере Бухенвальд. В испуге я рассказывал отцу об этом ужасном фильме, и прежде всего о том, какую музыку я при этом слышал. „Ты еще слишком мал, чтобы это понять“, – ответил он. Но поскольку этот ответ меня не удовлетворил, он закричал, что мне лучше пойти поиграть или сесть наконец за уроки, чем спрашивать о вещах, которые я все равно не пойму. Было сказано, что, если я буду настаивать на своих вопросах, меня высекут, и я предпочел умолкнуть. Но я был полон решимости дойти до сути дела. Следующую попытку добиться истины я предпринял со своей бабушкой, которая на мой вопрос о том, были ли в Третьем рейхе на самом деле концлагеря, ответила: „Это все пропаганда нью-йоркских евреев, желающих очернить всех немцев!“» Все же почтение, оказанное Винифред и его отцу в Барселоне, произвело на Готфрида сильное впечатление и укрепило его самосознание как потомка Вагнера: «Я поверил, что мне суждено великое будущее. Сразу по возвращении в Байройт обнаружилось появившееся у меня высокомерие».

По-видимому, восторженное отношение каталонцев к генералу Франко было в какой-то мере наигранным, поскольку испанский диктатор, будучи противником каталонской автономии (не говоря уже о независимости), не пользовался там большой популярностью. Но судить о политических предпочтениях в тоталитарной стране, где вслух говорят только то, что положено, довольно трудно. Зато вполне логичным стало заключение во время этой поездки договора с барселонским театром Лисеу на показ там фестивальных постановок 1955 года. Затем братья вылетели в Буэнос-Айрес, где договорились о проведении гастролей в период между 24 апреля и 23 мая 1957 года: предполагалось четырежды показать все Кольцо, но этот проект реализован не был. В своих мемуарах Вольфганг писал: «Помимо принятого как раз в то время в ФРГ закона о защите немецкого культурного достояния, разрешающего представлять культурные ценности (в том числе находившиеся в частном владении) для показа за рубежом только в исключительных случаях и по особому разрешению, заключению этого договора помешала разразившаяся в Аргентине небольшая революция». Скорее всего, власти ФРГ не дали Вагнерам согласие на гастроли в этой стране, поскольку ее правительство справедливо упрекали в укрывательстве нацистских преступников.

Глава 27. Усовершенствование шайбы Виланда