Сто лет в России

В девяностые наше предприятие арендовало для сотрудников государственные дачи, несколько домов в Комарово. Дома простенькие, дощатые, с допотопными отопительными котлами.

Рядом – дача Анны Ахматовой, «Будка», как она сама ее называла. Анна Андреевна жила здесь с 1955 по 1966 год. В Будке ее навещали друзья и знакомые: Дмитрий Лихачев, Лидия Чуковская, Лидия Гинзбург, Фаина Раневская, Натан Альтман, Александр Прокофьев, Марк Эрмлер и многие другие. Приезжали молодые поэты, называвшие себя «волшебным хором»: Анатолий Найман, Евгений Рейн, Дмитрий Бобышев, Иосиф Бродский. Именно о Комарово Анна Андреевна писала:

Здесь все меня переживет,
Все, даже ветхие скворешни,
И этот воздух, воздух вешний,
Морской свершивший перелет.

Похоронили Ахматову на комаровском кладбище, в окружении сосен и лесной тишины. Вблизи поселка, по улице Озерной, не доходя до Щучьего озера. В «комаровском некрополе» похоронены Натан Альтман, Иван Ефремов, Вера Панова, Александр Самохвалов, Вера Кетлинская…

В Комарово особая аура. Здесь жили в свое время Д. Шостакович, Ф. Эрмлер, Г. Козинцев. Часто приезжал И. Смоктуновский.

Недалеко от нас – дача петербургского мудреца Даниила Гранина, почетного гражданина нашего города. На Озерной можно встретить гениального композитора и музыканта, экзотического персонажа несусветных легенд и преданий Олега Каравайчука. Он всегда ходит один. Подойдешь, поздороваешься – ответит: «Отстань, не мешай!» «Комарово – это место, которому чудо дало большие возможности. Гармония, созданная природой, всегда выше гармонии, созданной человеком», – слова Каравайчука.

Заблудившийся в дюнах, отобранных у чухны,
городок из фанеры, в чьих стенах едва чихни —
телеграмма летит из Швеции: «Будь здоров».
И никаким топором не наколешь дров
отопить помещенье.

И. Бродский

У края леса под прозрачной сенью сосен особняком пристроились наши дачи. Поставлены так, чтобы не нарушать лесную сказку. Пять домов: три – наши, два – соседей, тех, кого бог послал. А бог послал очень хороших людей во все пять домов. Экологически грамотные дачники, мы старались не нарушать обстановку живого леса вокруг этих дач. На машинах по участку не ездили, парковали их на въезде. Оставили нетронутыми мох, песчаные лесные дорожки, заросли малины, брусники, черники. Между домами через мох пробивались грибы. Мы знали все канавки в лесу недалеко от нашего поселения. Где, когда можно найти черноголовики, подберезовики и белые. Черничные кусты, растущие прямо у крыльца, давали много ягод. Моя Ира могла до завтрака на час сбегать в лес, недалеко – в пределах ста метров, принести лукошко грибов или пол-бидончика черники. Мы не ставили заборов, огораживающих участок. Каждый гуляющий мог зайти на нашу территорию и собирать ягоды. Собаки, забежавшие на нашу поляну, вели себя пристойно, не лаяли, на кошек не бросались. Лесные духи присоединили, видимо, эту территорию к своим владениям и охраняли ее от злого влияния. Покой и уют царили в нашем маленьком дачном поселении.

Наша любимая кошка Муся впервые попала на дачу. Ей чуть меньше года. Оказавшись в незнакомой обстановке, Муся очень испугалась, рванула к ближайшей сосне, с ходу забралась метров на шесть. Осмотрелась, поняла, что бояться нечего. Но что же ей теперь делать? Спрыгнуть вниз – высоко, а спускаться она не умеет. Мы зовем: «Муся, Муся!» Она в ответ жалобно пищит. Так и просидела весь день. Наш сослуживец Сергей, крепкий мужчина сорока с небольшим лет, взялся достать ее. Нашли корявую скрипучую деревянную лестницу, приставили к дереву. Сергей забрался на нее. Только протянул к Мусе руку – та сиганула ему на спину, съехала до попы и там нашла себе временное пристанище, вцепившись когтями не только в штаны, но, видимо, и поглубже. На этот раз уже Сергей закричал не своим голосом и быстро стал спускаться с кошкой на заднице. Когда до земли оставалось два метра, Муся покинула бедного Сергея. Вот уж верно говорят: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.