Сто лет восхождения

...Старинные часы в кабинете Эдмона Грийо, наверное такие же древние, как дом, с вычурным циферблатом хрипло и гулко отзвонили половину второго. И тотчас же щелкнул замок входной двери. На пороге возник Эдмон. Высокий, подтянутый, в темно-сером костюме. Что ему пятьдесят пять! С мягким акцентом он проговорил по-русски: «Пора. Полчаса до лекции, Левушка...»

Они молча пересекли небольшой холл, миновали широкие ступени перед входом в дом, обрамленные массивными перилами. И, только ступив на тротуар узкой, пустынной в этот час улочки в Латинском квартале, словно подводя черту под утренними скитаниями по городу и своими размышлениями о прошлом, Арцимович произнес:

— Не всегда в прозекторской все кончается. Иногда что-то и начинается...

Конечно, это простое совпадение. Но, пожалуй, это и символично. В 1895 году, когда Конрад Рентген открыл свои лучи, в парижской мэрии сочетались браком преподаватель химии и физики муниципальной школы Пьер Кюри и уроженка Варшавы Мария Склодовская.

Дипломированный физик Мария Склодовская получила заказ от одного из научных обществ на определение магнитных свойств различных металлов. Для подобных исследований привычная университетская лаборатория не годилась. Нужно было искать более просторное помещение. Директор муниципальной школы, в которой преподавал Пьер Кюри, разрешил молодоженам использовать под лабораторию сарай, некогда служивший прозекторской медицинского факультета Сорбонны.

Здесь в 1896 году они и начали первую совместную работу. Их заинтересовала природа лучей, только что открытых Анри Беккерелем. Профессор физики Парижского музея естественной истории никогда не славился рассеянностью, свойственной многим ученым его ранга и возраста. Среди знакомых и сотрудников не в ходу были анекдоты о профессорской забывчивости, о его причудах и прочих малых, но забавных особенностях характера. Был Анри Беккерель собранным, необычайно точным человеком, даже педантом, что считалось присущим больше характеру его немецких коллег. И все же именно рассеянность явилась причиной главного открытия в жизни этого ученого, предопределила устремления последующих поколений физиков и повлияла на историю двадцатого века.

Как и многих ученых того времени, Беккереля занимала природа недавно открытых рентгеновских лучей, их грядущие возможности, их способность проникновения в «потаенные уголки природы». Ходили преувеличенные слухи, сдобренные фривольными намеками о всепроникающей способности лучей X, от которых дамы почему-то краснели, а мужчины лихо и загадочно перемигивались...

Всю свою жизнь исследователь Анри Беккерель занимался люминесценцией. И теперь решил установить взаимосвязь лучей Конрада Рентгена и этого явления. Эксперимент, который задумал французский профессор, был, в общем-то, прост, хотя и распадался на два самостоятельных опыта. Первый этап был задуман так: берется подходящее вещество, держится на солнце, пока не начинает светиться. Затем это вещество кладется на фотопластинку, завернутую в непроницаемо толстую темную бумагу. Если это излучение оставит на тщательно упакованной фотопластинке след, значит, явление люминесценции обладает способностью рентгеновских лучей.

Неизвестно, почему он выбрал для своих опытов именно соль урана. Проявилась ли в том интуиция ученого или была просто случайность? Теперь остается об этом лишь гадать. Опыт состоялся весной 1896 года.

Кристаллик соли урана был выставлен под лучи солнца. Профессор немного подождал, а затем положил рядом с веществом фотопластинку, защищенную от обычного света фотобумагой. Затем пластинка была проявлена лично Анри Беккерелем. И на ее еще непросохшей эмульсии профессор увидел четкий след от таинственных лучей, которые пробились сквозь плотную темную бумагу. Значит, предположение Беккереля подтвердилось: сильная люминесценция могла вызвать рентгеновское излучение.

Беккерель отлично усвоил заповедь, некогда преподанную ему отцом, Эдмоном Беккерелем, тоже профессором, тоже изучавшим всю жизнь процесс люминесценции: «Один положительный результат — еще не результат». Он уже собрался повторить опыт. Взял новый кристаллик урановой соли, чтобы поместить его на солнце. Но тут господин случай сыграл с профессором шутку. Тяжелые, набухшие влагой, тучи, приползшие с Атлантики, наглухо обложили небо Парижа. Профессору оставалось лишь убрать новый образец урановой соли и нераспечатанную пачку фотопластинок в ящик письменного стола. В ожидании яркого солнца прошло два дня. Нетерпение Беккереля нарастало. Первый опыт он поставил во вторник. Теперь была пятница. Дождь продолжал лить. И вот в это ненастье исследователь вспомнил, что, готовясь к повторному опыту, он все же успел подержать кристаллик урановой соли в лучах солнца, которое уже затягивали набегающие тучи. Профессор решил все же проявить фотопластинки, лежащие в столе.