Сто лет восхождения

Да, перед исследователями и инженерами «Манхэттен-проекта» в ту пору стояло немало проблем. Но это были проблемы чисто технического характера. Война-то для одноэтажной Америки шла «где-то в далекой Европе». Штаты предпочитали воевать чужой кровью на чужой территории, лишь богатея от войны, получая фантастические прибыли. «Манхэттен-проект» тоже уже рассматривался некоторыми деловыми людьми как чрезвычайно выгодное предприятие. Поэтому и предоставлялось для изысканий зарождающейся атомной промышленности немало.

Быт на Столовой горе казался женам многих физиков очень суровым. Обилие консервов и отсутствие свежего мяса, наличие душа, а не ванны в коттеджах и относительный режим секретности, замкнутость жизни. Но были и лыжные прогулки в горах, и пикники по воскресным дням в экзотических местах Скалистых гор. Была нормальная жизнь.

Это было похоже на стоп-кадры в спортивных фильмах. Человек застыл, занеся ногу для очередного шага. И в следующую секунду он как ни в чем не бывало продолжает стремительное, напряженное движение. Весь фокус был во времени.

Война затянувшимся стоп-кадром прервала исследования советских физиков, занимавшихся ядром. Но сразу же, как только предоставилась возможность, они устремились вперед.

Леонид Неменов вернулся из Ленинграда не с пустыми руками. Вакуумная камера из латуни, листы драгоценной меди, измерительные приборы, журналы с прежними расчетами, которые предстояло проверить в эксперименте. И наконец, он предложил план операции, с помощью которой можно было в целости и сохранности вывезти из блокадного города дорогостоящий магнит, не повредив драгоценной обмотки.

Неменов предложил изготовить для магнита футляр из листов брони. Доставить его на берег Ладоги. Там на барже под прикрытием истребителей переправить на Большую землю. А затем по железной дороге перевезти в Москву. План казался заманчивым. Но когда Курчатов доложил его одному из тех, кто отвечал за успех атомных работ перед правительством, услышал жесткий вопрос: «Сроки?» Под градом, как им с Неменовым казалось, мелких, незначительных вопросов проект начал давать сначала едва заметные трещины, а затем развалился на куски.

Неменов главным образом напирал на необходимость прикрытия баржи с магнитом истребителями от возможных налетов гитлеровской авиации. В высоком кабинете от этого просто отмахнулись: «Не проблема!» Но зато дотошно разобрали по этапам весь предполагаемый путь большого магнита от «Электросилы» до Москвы. Выдержит ли такой груз причал на Ладоге? Как будет перегружаться магнит с причала на баржу? Но главное — сроки.

Ведь за окном уже белые мухи, предвестницы больших морозов, распушились вовсю. Того и гляди, станет Ладога. А везти по ледовой трассе... Может, поручить изготовить магнит в другом месте? Дадим задание. А вы приступайте к монтажу основного оборудования. И помните — сроки!

Об этом размышлял в машине Курчатов, возвращаясь к себе, в лабораторию номер два.

Да, война все дальше откатывается на запад. Освобожден Киев. Скоро очистят Крым. После минувшего лета третьему рейху вряд ли удастся подняться, собрать в единый кулак такие же силы, с которыми он начал войну. Но ракеты-снаряды все же обстреливают Лондон, разрушают его по кварталам. Техническая мощь гитлеровской империи, несмотря на все удары и поражения, еще очень высока. И сколько процентов правды в упорных слухах о страшном «оружии возмездия»?

Инженерная мысль немцев, к сожалению, теперь работает на бесчеловечную доктрину третьего рейха. К тому же урана в горах Богемии достаточно.

Нет, неспроста в сегодняшнем разговоре неоднократно и так жестко звучало слово «сроки».

Да, они сжаты. Но люди понимают, чем вызвана такая гонка, и не щадят себя. Вчера Курчатов с Неменовым о чем-то заспорили прямо на монтажной площадке возле циклотрона. Усомнился Курчатов в одной мелочи. Вспомнил по собственному опыту, когда отлаживал тот, первый, циклотрон еще в тридцатые годы в Радиевом институте, как они запнулись на подобной чепухе. Чертежи были под рукой. Неменов развернул их, подозвал сотрудников, и они попытались рассеять сомнения Курчатова. Слова гулко разносились по пустынному пока залу. Спорили горячо, убежденно, зло. Вдруг Курчатов заметил, что один из инженеров не принимает участия в обсуждении, а сел к столу и заснул. Первое желание было подойти, разбудить, одернуть. Курчатов даже бросил Неменову: «Ну-ка, погоди!» Все притихли. Хорошо, что он еще раз посмотрел на лицо спящего, разглядел и бледность, и темные круги от усталости под глазами, и заострившиеся черты на исхудавшем лице, и резкую морщину, перечеркнувшую покатый лоб. Это было лицо смертельно уставшего человека.

Курчатов сердитым шепотом бросил: «Ну-ка, тихо отсюда. Доспорим у меня...» — и первым двинулся к выходу из зала. Уже в кабинете кто-то из инженеров, недавно отозванных из действующей армии, стараясь выгородить товарища, извиняющимся тоном проговорил: «На фронте легче, там хоть на отдых отводят».