Сто лет восхождения

Все верно, все правильно. В свое время так же горячо они боролись за право заниматься в Физтехе атомными проблемами. Все повторяется, только на ином витке спирали. Новому поколению, идущему вслед за ними, к которому принадлежит Головин, требуются уже иной импульс для действия, иной заряд идей, иная масштабность планов. Да, заместитель прав. Накоплены силы. И немалые. Накоплен опыт исследовательской работы. Накоплен опыт кооперирования научных и технических сил, которые, если надо, будут сконцентрированы на одной проблеме.

Наши физики и физики Запада уже прошли нелегкий период проб и ошибок. Сначала по неведомому пути двигались экспериментаторы, искали, открывали, не замечали, проходили мимо, возвращались назад. А уж затем найденное, добытое, как кирпичик к кирпичику, ложилось в стену здания, которое возводили теоретики.

В данном случае все наоборот. Теоретики выдвинули идею. Перспективную в масштабах планеты. Очевидно, поэтому она увлекает каждого, кто с ней соприкасается.

Курчатов, улыбаясь, смотрит на увлекшегося Головина. На мгновение Головину кажется, что он убедил своего руководителя.

— Проблема величайшая! — соглашается Курчатов. И тут же следует неожиданный вопрос: — А как вы создадите горячую плазму?

— Неясно.

— Вот именно!

— Но в этом и состоит основная задача! — Головин продолжает упорное сопротивление.

Вопросы следуют один за другим, как снаряды при хорошей артподготовке, когда все сколько-нибудь заметные объекты противника тщательно пристреляны.

Курчатов-руководитель задает вопросы уже не одному Головину, но еще и Курчатову-экспериментатору. Над многим еще предстоит думать и думать. И разумеется, не только им двоим.

Напольные часы, похожие на египетский саркофаг, поставленный вертикально, прерывают разговор басовитыми гулкими ударами. До Нового, 1951 года осталось всего два часа. Курчатов заканчивает разговор:

— Да, хотя теоретики работают уже полгода, опыты еще не начинались. Пора экспериментировать, приниматься за дело. Потребуется привлечь большие силы.

Глаза его азартно блестят. При всех регалиях, званиях что-то мальчишеское, задиристое появляется в нем.

— Возьмемся за это дело! Начнем новый год не с оружия, а с МТР. Потребуются деньги, помощь промышленности. Обратимся в правительство. Сразу же после Нового года соберем большое совещание. Арцимовича нужно привлечь! Послушаем теоретиков. Пусть их покритикуют. Отлично!

Но еще до большого совещания экспериментаторов и теоретиков в кабинете Курчатова состоялся один разговор.

Курчатов решил, что нужна консультация с физиком острого ума, с человеком, который беспристрастно взвесит все «за» и «против», не увлекшись сам грандиозной идеей. Негативное отношение к идее у экспериментаторов понятно. Им иметь дело с «железом» и в дальнейшем расхлебывать «красивую идею». С теоретиками сложнее. Необычность, оригинальность сразу же импонирует теоретику. И все же...

Через два дня курчатовский ЗИС привез в лабораторию номер два академика Ландау.

Три часа продолжался напряженный разговор. Л. Д. Ландау сидел в глубоком кресле, скептически выпятив нижнюю губу, внимательно просматривал отчеты, накуривал одну от другой вошедшие тогда в моду сигареты «Друг». Пачка с добродушной собачьей мордой на красном поле опустошалась с поразительной быстротой. Курчатов сам поднимался из-за стола, деликатно открывал форточку. Ядреный морозный воздух клубами пара устремлялся в кабинет. Становилось холодно. Ландау, не любивший галстуков, в рубашке с распахнутым воротом, в каком-то новом тонком пуловере, зябко поводил плечами. Курчатов прикрывал форточку. И в кабинете снова начинал копиться сизый дым. Когда воздух приобрел какой-то загустевший, удушливый оттенок, Ландау примял последний окурок в переполненной пепельнице и произнес:

— Противопоказаний нет.

За несколько лет до разговора Курчатова с Ландау курчатовцы готовили к сдаче госкомиссии один из объектов атомной промышленности. Спецпоезд прибыл в пункт «Н». Сроки, как всегда, были совершенно нереальными. Курчатов нажимал не только на строителей, но и на своих сотрудников. На площадках велась напряженная, круглосуточная работа. Готовили объект к пуску на сплошных нервах. В самые последние дни, когда небольшой состав с членами госкомиссии уже вышел из Москвы, Курчатов распорядился доставить сюда срочно самолетом новую французскую кинокомедию. И научные сотрудники, инженеры, техники, собранные на завершающую оперативку, хохотали, наблюдая, как на экране в провинциальном Клошмерле разгорались нешуточные страсти вокруг постройки на центральной площади городка общественной уборной. Потом, после кино, все разошлись по своим участкам. Трудились всю ночь. Но расчет Курчатова и на этот раз оказался точным. К утру, к прибытию госкомиссии, объект был полностью готов.