Сто лет

– Красота! – воскликнул он. – Ты королева, а это твое королевство!

Стоя у окна, она оглядела комнату, словно увидела ее впервые.

Арнольдус сел на один из двух стульев. Откинулся на спинку, расставил ноги и скрестил на груди руки. Он изменился за одно мгновение. Она даже не поняла, в чем заключалась эта перемена. Арнольдус кашлянул.

– Я должен кое-что тебе сказать.

Сначала Сара Сусанне подумала, что теперь от него ждет ребенка другая девушка. Она тоже села.

– Я слушаю! – воскликнула она, потому что он все еще молчал.

Арнольдус подергал усы и насмешливо поглядел на сестру:

– Я надумал жениться…

Сара Сусанне заметила, что в комнате словно возникла тревога. Линии как будто стерлись. Краски лоскутков, лежавших на полках, потекли по комнате, словно кровь. По всей комнате… Почти незаметно. Все было почти незаметно. Почему это известие так ее поразило? Ведь она знала, что рано или поздно Арнольдус должен жениться.

– И ты даже не спросишь… на ком? – спросил он незнакомым голосом.

Она провела рукой по губам, которые вдруг перестали ее слушаться.

– На ком же?..

– На Эллен… На Эллен Иверсен. Ты ее знаешь?

– Ты хочешь или должен на ней жениться? – строго спросила она.

Он посмотрел на нее, потом откинул голову и захохотал.

– Хочу! Видит Бог, что хочу! А то зачем же жениться? Ты же меня хорошо знаешь.

Тресковый праздник в Хеннингсвере

Юханнес твердо считал, что во время шторма женщине в Вест-фьорде делать нечего, поэтому Саре Сусанне пришлось остаться в Хеннингсвере у Дрейеров. Накануне Дрейер получил по телеграфу предупреждение о надвигающейся с юга непогоде, и Юханнес решил отправиться домой с солью на день раньше, чем предполагалось. Он не мог допустить, чтобы шторм помешал работе засольщиков. К сожалению, он лишался возможности присутствовать на тресковом празднике у Дрейера, попасть на который, по традиции, считалось большой честью. Однако с этим пришлось смириться.

Ветер уже свистел за углами домов. Лодки и шхуны были надежно пришвартованы или вытащены на берег. Над шхерами чайки смело взмывали в небо. Но они не кричали. Утки и овцы искали укрытия среди камней, вороны и сороки, пометавшись недолго среди домов, куда-то спрятались. На мгновение из-за туч показалось низкое послеполуденное солнце. Потом со всей своей юго-западной мощью хлынул прямой дождь. Люди, находившиеся на улице, бросились кто куда. Но Сара Сусанне считала, что Юханнес, вышедший на своей шхуне рано утром, уже давно успел достичь гавани.

Сара Сусанне стояла у окна в спальне у Дрейеров и ждала других гостей. Ей не хотелось быть первой. Однако в такую непогоду приедут, конечно, не все. В просвете между домами она видела море – волны, покрытые белой пеной, остервенело кидались на берег. Накануне, когда они с Юханнесом плыли сюда и море было еще спокойно, она вновь испытала странный обман зрения, знакомый ей с детства. Тогда она верила, что море, поддавшись прихоти, хлынуло на небеса. Все исказилось. Море за шхерами вздыбилось и дотянулось до небес.

Это Арнольдус объяснил ей, что происходит на самом деле… Как-то летом после смерти отца он посадил ее к себе на колени. Это было в саду. Наверное, он хотел утешить ее, потому что она плакала. Здесь, у окна, она вспомнила, что в тот день ей надели новые туфельки с кнопками на щиколотках. Перестав плакать, она спросила у Арнольдуса, как море может оказаться выше шхер.

– Так кажется, потому что земля круглая, – ответил он.

Неожиданно ей до боли захотелось увидеть брата. Но он сообщил, что не сможет приехать к Дрейерам.

Сара Сусанне поглядела на Большой сад Биргитте Дрейер, как его здесь называли. Там, под прикрытием камней, росли декоративные кусты, цветы и травы. Вдали виднелось ячменное поле. Из снежных сугробов торчали стебли растений. Неестественное зрелище в эту адскую погоду. Но они выживут и принесут плоды, если их не убьют заморозки. Сад пришлось разбить в защищенном от юго-западного ветра месте, а не там, где он был бы лучше виден тем, кто приезжал в усадьбу.

Парадный вход находился с другой стороны дома, он смотрел на пристань. Именно там Дрейер причаливал со своим уловом. Оттуда пахло рыбой и хорошими временами. Когда в открытых сушильнях и на скалах вялилась рыба, весь Хеннингсвер был пропитан особым кисловатым запахом.

Йене Хенрик Дрейер писал свою фамилию через «й», и у него был свой собственный вымпел. Манией величия это не называли, потому что примерно представляли себе, как велико его состояние. Дрейеру не потребовалось прилагать к этому особых усилий. Он женился на Биргитте Цаль в тот год, когда родилась Сара Сусанне, но наследников у них не было. Говорили, что никто не уходит от Дрейеров с пустыми руками, потому что Биргитте очень добра. Юханнес и Сара Сусанне, бывшие оба в родстве с Дрейерами, хорошо это знали.