Сто одиннадцатый

В помещении пульта, из двенадцати экранов – «иллюминаторов» которого работает только один, в креслах всего двое серебристых операторов.

Третий, торопясь, выходит из бассейна и спешит к своему месту.

Проходит двадцать, тридцать секади…

Один за другим, неведомо как и откуда, возле пустых кресел появляются ещё двое. Один из них – Вензот.

Все пять операторов на месте.

А затем – сразу шестеро серебристых и трое светло-синих.

– Внимание! – звучит ещё раз.

Секади… секади… секади…

– Старт!

Мгновение… и на экране Норит сто одиннадцать. Снова в облике аборигена.

– Во имя жизни!

Голос спокоен – значит, спокойны и мысли посланца планеты.

– Во имя жизни! – отвечает Вензот, напряжённо, с тревогой всматриваясь в чуждый облик, на котором не может прочесть ничего.

В прошлом тридцать тысяч секади непрерывного изматывающего напряжения. Тридцать тысяч секади на грани надежды и очередного разочарования. Что скажет Норит сто одиннадцать?

Важнейшая деталь: связи попросил он сам!

Норит сто одиннадцать. Здесь большое собрание, на котором я присутствую. Их учёный сказал, обращаясь прямо ко мне, что их единственная цель – сделать все возможное для нас. Они хотят и могут прийти к нам на помощь!

Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко-далеко… Решающее слово прозвучало!

Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!

Секади двести молчания…

Вензот. Ты сказал, учёный обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?

Норит сто одиннадцать. Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу – значит, ко мне.

Вензот. Он был так уверен, что ты близко?

Норит сто одиннадцать. Они это знают. Я говорил с ними.

Вензот. Тогда не пора ли посылать светло-синего?

Норит сто одиннадцать. Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учёными или одним учёным – это зависит от них. И пусть выбранный вами светло-синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.

Вензот. Они знают, что у нас совсем мало времени?

Норит сто одиннадцать. Они знают всё! Обо всем догадались! Больше мне нечего делать на этой планете. Кончаю связь! Мне становится трудно вести разговор и одновременно понимать то, что говорят здесь. А это очень важно для нас. Торопитесь с подготовкой!

Вензот. Во имя жизни, Норит сто одиннадцать! Желаю тебе получить право прибавить к своему имени ещё слово «последний»!

Норит сто одиннадцать. Благодарю, Вензот!

Экран гаснет…

ГЛАВА 14,

о том, как было раскрыто инкогнито Норит сто одиннадцать

Профессор Таран снова сделал паузу (они были часты в его длинной речи) и, не торопясь, отпил несколько глотков воды. Перед ним только что, в третий раз, поставили полный стакан.

В зале стояла такая тишина, какой никогда не бывает на собраниях даже с очень интересной повесткой дня. Слушатели боялись пропустить слово. Вряд ли нашёлся бы хоть один человек, не захваченный целиком необычайным, фантастическим рассказом о появлении в Солнечной системе «десятой планеты», вынырнувшей, по выражению докладчика, из какого-то смутно воспринимаемого сознанием нулевого пространства в наш привычный трехмерный мир.

Единственным, кто мог бы спокойно слушать об этом, был, конечно, пришелец, но слушал ли он вообще, соглашался или не соглашался с профессором, оставалось неизвестным.

После нескольких слов, переданных прямо в мозг, минуя слуховой аппарат, гость ничем больше не проявлял своего присутствия.

Впрочем, надо сказать, что увлечённые докладом люди попросту забыли о нем. Он мог бы сейчас появиться в зале в любом обличье – его не сразу бы заметили. С величайшим нетерпением все ждали продолжения, досадуя на профессора за его манеру делать длинные паузы.

– Итак, – снова заговорил Таран, – суммируя все изложенные мною факты, относящиеся к появлению планеты-гостьи, мы должны прийти к выводу, что это появление произошло не по заранее намеченному плану, а до некоторой степени случайно и неожиданно не только для нас, но и для них самих.

Даже при этих словах, которые несомненно поразили воображение слушателей, в зале не раздалось ни одного возгласа.