Сто одна причина моей ненависти

– Светлана Сергевна, вы мудры не по годам, – опустив глазки долу, ответила Галка, и Людмила не смогла разобрать, сколько в ответе сестры насмешки, а сколько уважения.

Светка хмыкнула. Видимо, тоже оценила реакцию подчиненной. Проговорила с легкой ехидцей:

– К специалистам категории «эксперт» данное правило отношения не имеет. Они по-любому будут нагличать. Исключительно по причине завышенной самооценки. Поэтому вы, Галина Валерьевна, тоже можете называть меня Светланой при условии, что никто из персонала клиники этого не услышит.

Галка зарделась и несколько раз кашлянула, скрывая смущение. Проговорила: «Ну так я пойду?» и, погладив на прощание Людмилу по плечу, исчезла за дверью.

Обе проводили ее взглядом, а потом посмотрели друг на друга. Людка сказала немного более сухо, чем собиралась:

– Спасибо, что решили мне помочь. Хотя помощь не потребует особенных талантов. Просто присутствовать и фиксировать в памяти происходящее.

– Так не пойдет, – строго произнесла Светлана. – Изложите ситуацию. Кратко, но по существу. Вам нужен свежий взгляд на вещи. Я буду вашим свежим взглядом.

Теодоро Слепнев маятником вышагивал возле бампера своего «Фиата», словно какаду в клетке. Он сразу заметил выходящую из дверей клиники Людмилу, ну а на выдвинувшуюся следом за ней пафосную блондинку внимания не обратил, да и не должен был.

Первым его порывом было, чтобы не терять даром времени, плюхнуться на водительское место и завести мотор, но, видимо, решив, что все следует делать по порядку, и кто ее знает, санитарку эту, отдаст ли она Аниськину ксиву или продинамить решила, а если второе, значит, ехать прям сразу по-любому не придется, а надо будет прибегать к плану «би», которого у него нет, а Лизка никакого запасного плана для него не придумала, потому что чем там думать.

Нервно постукивая мыском туфли по асфальту, стиснув челюсти до судороги, Тэдди стоял и ждал, когда «санитарка» подойдет ближе, и расслабился лишь после того, как получил из ее рук книжицу в темно-синей обложке с тисненным золотом российским гербом на ней. Распахнув книжицу, убедился, что он держит именно то, за чем охотился, и, уже окончательно успокоившись, кинул на Людку уничижительный взгляд, неприязненно произнес: «Могла бы и поскорее поворачиваться. Знал бы, что так долго будешь ходить, то…»

«Что именно – «то»? – насмешливо перебила его Людмила. – Отправился бы вместе со мной? И не побоялся бы чужие фекалии нюхать? Я тебе предлагала. Что же ты сдрейфил, сокол?»

«Какой я тебе сокол, старая швабра?!» – сорвался на фальцет Слепнев, распахивая дверь «Фиата». Людмиле не хотелось, чтобы последнее слово осталось за хамом, и она открыла рот, чтобы проговорить язвительно: «Какая я тебе швабра, никчемный павлин?», но не успела. Чуть не проехав ей по кроссовкам, «павлин» рывком отправил машину вперед и с лихим разворотом – налево, к выезду с парковки.

Напрасно он так торопился. Стремительно и красиво покинув паркинг, он вынужден был почти до нуля сбросить скорость, чтобы встроиться в неспешный поток легковушек, желающих пробраться к ближнему перекрестку по узкой тропе, тянущейся вдоль фасадов сталинских десятиэтажек. Законному желанию водителей препятствовал поперечный ручеек пешеходов, снующих с оскорбленно-возмущенным видом между капотами и багажниками притормаживающих машин.

С мягким шелестом рядом с Людмилой остановился тяжелый кроссовер цвета пыльного перламутра, из открытого водительского окна на нее смотрела веселая физиономия Светланы Сергеевны. Начальница сестры хоть и прятала радостное возбуждение, старательно сведя брови к переносице и сурово сжимая губы, но обмануть Людкину проницательность не сумела. Не в кассу, ох не в кассу таковое настроение ее напарницы, но, раз Галка кандидатуру рекомендовала, будем надеяться, что Светлана прижмет хвост своей рвущейся наружу лихости, на рожон лезть не будет и ситуацию никоими безумствами не усложнит. Откуда взялась мысль про Светланы Сергеевнены возможные безумства, Людмила не смогла себе ответить, однако отметать предположение не торопилась, взяв на заметку.

Людмила забралась на заднее сиденье, как они и условились заранее. Вообще-то Светка настаивала, чтобы Людмила ехала, устроившись на полу за спинками кресел, мотивируя повышенные меры конспирации тем, что «клиент» Людмилу Валерьевну может заметить и заподозрить хвост, но та категорически воспротивилась. Миколина не может ехать вслепую, ей надлежит отслеживать ситуацию, да и кроме того – сидеть на пыльном ковролине, скрючившись, словно высохшая гусеница, несолидно и унизительно.