Сто оттенков неба

Всех моих бывших Алмаз и Ворон хорошо знали. Но Саша – особый случай: слишком молода, учится в школе. Меня и так совесть грызет: я – взрослый мужик, а она – еще девочка. И пусть между нами пока «глядим на небо» и «держимся за руки», но когда-нибудь мы перейдем этот рубеж, и ловить на себе удивленные взгляды знакомых я не готов.

- Домой заедешь?

- Времени нет, - выключаю компьютер, собираю со стола бумаги и передаю Роме.

- Тогда поехали. Утром тебя встретить?

- Выспись, завтра предстоит трудный день. Я такси возьму.

Саша

Сначала мама, потом Рита.

К маминой нелюбви никогда не привыкну, но каждый раз смиряюсь, прощаю, стараюсь не вспоминать. Я словно запираю боль на замок. А потом ежедневно выпускаю маленькими порциями наружу, чтобы не потонуть в ней.

Сегодня еще и ритино непонятное поведение. Заставляет о многом задуматься. Не спешу ее оправдывать, но пытаюсь понять. Невозможно просто выкинуть ее из своей жизни. Не ссорясь, мы каким-то образом возвели между нами шаткий, рушащийся мост. Мне не стоит переходить на ее сторону. Нам необходимо встретиться на середине, при этом постараться не сорваться в пропасть и во всем разобраться, и только потом принять решение: мы до сих пор дружим или расходимся? Но пока я даже не представляю, с чего начать разговор, чтобы не свести все к обычной ссоре.

Быстро что-то перекусив на ходу, я спешу к телефону.

Больно. Очень-очень больно!

За что? Почему так?..

Мне просто хотелось услышать его голос, тембр, сила которого могли успокоить. Максим одним своим: «Привет, Котенок!» поднимал мое настроение до неопределенного уровня.

«Что с телефоном, Саша?» — это не то, что я ожидала услышать. И дело не в словах. Макс в один миг стал чужим и далеким. Не обязательно обладать музыкальным слухом, чтобы услышать сдерживаемое раздражение. Меня приморозило к стене, на которую я опиралась. Холод словно прошел через мобильное устройство и сковал все нервные окончания.

Его жесткие, резкие фразы убивали. Мой мир рушился. Жизнь словно карточный домик сыпалась к ногам. Все казалось таким нереальным…

Я готова ради него умереть, отдать последнюю каплю крови, но не готова принять его раздражение и злость, направленные на меня. В моей жизни этого и так в избытке.

Осознавая, что дальше может стать только хуже, я поставила точку. Точку в нашем общении. Мои чувства к этому мужчине не исчезли. Только в том месте, где горел теплый свет, сейчас черная бездонная пустота.

Сползая медленно по стеночке, я отключила телефон. Не выдержу же, и сама позвоню! Я уже сейчас понимаю, что без него медленно начну умирать. Но это лучше, чем умирать рядом с ним: замечая его злость, слушая грубость…

Принять от мамы сегодня весь этот набор отрицательных эмоций в тысячную или даже скорее в миллионную часть оказалось не так больно, как ощутить то же самое от Максима.

А, главное, за что?..

Опустив голову на колени, я так и осталась сидеть у стены. Холодно... так холодно внутри! И заплакать не получается, чтобы выпустить боль наружу.

Не знаю, сколько часов я сижу так, но за окном давно ночь. Бледный свет далекой луны проникает в комнату через узкую полоску несомкнутых штор.

Завтра в школу, надо постараться уснуть. Заставляю себя подняться и отправиться спать. Включаю телефон, чтобы поставить будильник на семь утра.

Не успела отключить мобильный, и на него посыпались уведомления о пропущенных звонках. Догадываюсь, от кого они, но приложение не просматриваю. Но единственное сообщение, пришедшее в вайбере, не задумываясь, открываю.

М: Знаешь, мне кажется, я никогда уже не смогу смотреть на небо, не думая о тебе.

Перечитываю, перечитываю, потом снова… хотя каждую букву давно выучила наизусть. Отключаю трубку и кладу под подушку.

Не раздеваясь, ложусь на диван, укрываюсь тонким пледом. Вроде ничего не изменилось после сообщения, а вот наволочка под моим лицом давно мокрая от слез.

***

Беспокойный сон нарушают громкие звуки. Не желаю просыпаться, но краешком сознания все же улавливаю тревогу и неприятный запах в квартире.

Отекшие от слез веки с трудом разлипаются. В лунной полоске света отчетливо различаю кружащиеся спирали дыма. Долго любоваться на этот танец опасно для жизни.

- Котова, открой дверь! Просыпайся же! – громкий мужской крик заставляет окончательно слететь остатки сна, а меня – вскочить с постели.

В коридоре дыма настолько много, что с трудом удается что-то различить. Горло почти сразу начинает неприятно першить. Запах горящего дерматина вкупе с едким дымом режет глаза. Пробираюсь к двери, из-под которой валит густой, темный дым. Чем ближе подхожу, тем труднее дышать. Начинаю сильно кашлять.

Испуганные крики соседей заставляют меня поспешить. Нахожу ручку двери, хватаюсь за нее левой рукой. Металл успел накалиться, резкая сильная боль прожигает руку. Желание спастись намного сильнее. Подумаешь, ожог, мне бы дверь открыть!

С улицы доносится вой сирен. Я верю, что все закончится благополучно, несмотря на то, что старый замок, который давно не мешало бы смазать, не поддается.

- Котова, ты там? – все тот же голос слышу из-за двери.