Сто поэтов начала столетия

Подчеркнуто неточная, ослабленная рифмовка, порою почти неощутимая, отсылающая к формам свободного стиха («замылен – привили») в этом стихотворении (как и в других текстах Татьяны Щербины) фиксирует не просто отсутствие тех самых перемен, о которых когда-то пел Цой, у Щербины – «Зигфрид из ПТУ», поющий «в микрофон, как в цветок». Перемены происходят, но не предвосхищаются радостно и трагически, вернее, не ожидаются вовсе, не сопрягаются с каким бы то ни было живым чувством, будь то вдохновенный пафос свободы, причастности к понятой в духе зрелого Блока «жизни без начала и конца», либо трагическое ощущение расставания и расплаты.

Где будущего коготки?
Царапины на улицах, как шпили,
как стрелки, ход чертили.
Где манки,
что брали нас в пленительные скобки?..

Это стихотворение написано в 2000 году, как раз в то время, когда в поэзии Т. Щербины появляется новый спектр тем, связанных с компьютером, сетевым мышлением, «электронной стилистикой» современной жизни, современного письма.

Я отношусь к Богу так,
как хотела бы, чтоб компьютер
относился ко мне.
Да, и я зависаю, и меня глючит.
Каждый delete – душераздирающий взвизг
вселенско-катастрофического
«за что!»

(«Интимные отношения», 2008)

И дальше:

С каждым новым процессором
я слушаюсь все быстрее,
не задаю лишних вопросов…

Ощущение вторичности несвободы, отсутствие вкуса к новому, даже опасение, страх перед любой новацией – все это оправдывается «принципом матрицы», изначальной и неотвратимой загруженности в «программный продукт», управляющий современностью, ряда непременных логических тензоров и опций «правильного», адекватного поведения. Уподобление Творца компьютеру хромает не более, чем любое другое сравнение, однако в данном случае «хромота» имеет отчетливо этический характер. Или – точнее сказать – отсутствие моральной составляющей в самом чувстве покорности перед неодолимой волей гипотетического вселенского компьютера, в отличие от существенной и неотъемлемой моральности, неизбежно присутствующей в душевном движении смирения перед неисповедимыми путями Создателя.

Электронное дублирование касается в современности буквально всего, в том числе страны рождения и проживания:

Больше нет страны РФ на свете,
нет России – есть страна Рунет.
‹…›
…Власть географическая пала,
мы переселились по хостам,
где средь исторического бала
мир переместился на экран,
слег, как сыч, в коробку с монитором,
мы играем с ним по одному,
так отпало общество, в котором
все играли в пробки и в войну.

(«Рунет», 2001)

Детские состязания понарошку уравниваются со взрослыми играми не на жизнь, а на смерть, с полной гибелью всерьез. Желательной становится даже опасность, даже угроза смерти – все лучше, чем тоталитарная свобода сетевого клонирования радостей и печалей.

Все потаенное понято,
произносимое сказано,
ну какие ж тут комменты,
слезы выглядят стразами…

Это одно из самых свежих (то есть недавних) стихотворений Т. Щербины, и, наверное, стоит на всякий случай пояснить, что «комменты» – это въевшаяся в русский язык транслитерация английского слова, означающего вовсе не любой комментарий, но размещенный в сети отклик на ту или иную запись в сетевом дневнике, блоге.

Круг замыкается. Татьяна Щербина, один из заметных литераторов эпохи позднего самиздата, возвращается к давно прошедшему времени собственной поэтической грамматики:

Нарушилось что-то,
а что – неизвестно,
как будто бы все повернулись, а вместо
шитья золотого легла позолота,
сковавшая воздух.
Как будто болото
за окнами.

(2003)

Желанная некогда свобода рождает не размягченное умиротворение, но недовольство и непокорность, которые (с поправками на простое взросление и отрезвление) снова становятся продуктивными, предвещают смену устоев и преобразование «духа времени».

Когда-то, в разгар постперестроечных разочарований Т. Щербиной были произнесены важные слова: