Сто причин поверить

В ее душе сидел такой панический ужас! Чужая женщина станет ее обнимать, рассматривать, оценивать, устраивать какие-нибудь испытания, жалеть ее, сиротку.

Нет! Ну нет же! Ей этого ничего не надо, она не хочет! Ей Грибова с его нежностью и заботой за глаза. А тут еще его мама.

– Мама нас ждет в ближайшие выходные, – напомнил Валера, целуя ее в макушку.

– Она, кажется, нас и в прошлые выходные ждала, и в позапрошлые. – Настя потерла глаза, начала зевать. – Давай спать, Гриб, а. Устала.

– Давай спать, но завтра обещай подумать.

– Обещаю!..

А наутро в отдел пришел Артюхов, которого освободили из-под стражи три дня назад.

– Что, Григорий, соскучились? Воспоминания о камере покоя не дают? Снова к нам? – тут же принялась язвить Настя, пока они были в кабинете одни. – Или совесть заела?

– Совесть? А с чего бы ей меня есть? Я никого не убивал.

Он без приглашения взял стул от стены за спинку, приставил его почти вплотную к ее столу, уселся. Посмотрел тем самым взглядом, от которого, возможно, у ее подруг и случился душевный кризис. У нее и то сердце екнуло. Хорош все же, невероятно хорош, мерзавец!

– Тогда зачем вы здесь?

– Хотел кое-что прояснить.

– Проясняйте.

Она не предложила ему ни чаю, ни кофе, хотя на столе стояла новая пачка чая и банка кофе, купила, потому что была ее очередь. И Артюхов выразительно посмотрел на ее покупки. А она не предложила. Обойдется. Он сердце разбил Саше. Обманывал Тамару. Обойдется.

– Вы мне много чего вменяли в вину, товарищ капитан Анастасия Уварова. Не разобравшись толком. Возможно, из-за банальной предвзятости. Из-за обиды за Сашу. Или еще по какой причине.

Взгляд его блуждал по ее лицу, шее, плечам. И не просто блуждал, он освобождал ее от одежды. Нагло так, открыто.

– По какой же причине?

Ей пришлось резко наклониться к ящикам стола. Чтобы он не увидел, как она покраснела, распознав его визуальные манипуляции.

– Может, я вам понравился, а? И стало обидно и за подруг, и за всю женскую половину человечества. Вы все такие замечательные. А я весь такой мерзавец, пользующийся чужим доверием.

Настя резко села, широко распахнула глаза и вдруг рассмеялась – звонко, громко.

– Ну, вы, Григорий, редкий павлин! – закончила она свой смех словами. – Может, за Сашу мне и обидно. Но она взрослая девочка, сама выбирала. Разберется со своими чувствами. Кстати, вы нарочно с ней познакомились или случайно?

– Можете верить, можете нет, но встреча была случайной. И симпатия тоже.

Артюхов честно глянул. Она – честно – не поверила.

– Потом уже узнал, кто она и что она. Но первая встреча вышла случайной, это факт. Я же… Я же не знал, кто именно оперировал мою жену. Ее везде и всегда сопровождала Светлана. А когда забирал ее из клиники, Саши не было. Так что за подругу можете быть спокойны. Я ее не использовал.

– Понятно. Это был ваш обоюдный осознанный выбор. Что касается Тамары… Это тоже был ее осознанный выбор. Кстати, где вы познакомились?

– Она пришла на прием к психологу, которого я посещаю уже три года.

– Вы посещаете психолога? А почему не сказали ничего на допросах?

– Не хотел общения с вами. Со всей вашей правоохранительной системой.

– Что так? Давняя обида?

– Еще бы! Моя жизнь оказалась сломана в какой-то определенный момент, а мне отказали в возбуждении уголовного дела. По причине того, что пострадавшая отказалась писать заявление.

– Правильно. У правоохранительных органов не было оснований возбуждаться. Если пострадавшая не пожелала…

– Да что она в тот момент понимала, моя Лариса! Эта кислота… Она не только съела ее красоту! Она съела ее разум! Уничтожила ее сознание! Я не смог с ней быть рядом не потому, что ее лицо сделалось ужасным. А потому, что она превратилась в монстра! Она… Она уничтожала. Съедала меня!

– Чем же? Упреками?

– Если бы! – Григорий протянул руку к банке с кофе, повертел, почитал этикетку. Пробормотал: – Неплохой выбор…

– Чем ваша жена съедала вас, Григорий? – поторопила его Настя.

Она посмотрела на часы. Вот-вот должен был вернуться с оперативки Смотров. И при нем Григорий мог замкнуться, перестать говорить. Смотров вряд ли ему понравился, без конца таская на допросы, когда Григорий был задержан до выяснения.

Вместе со Смотровым придет Грибов. Он тоже на оперативке. При Грибове Артюхов вовсе замкнется. Слишком много слушателей.

– Откровениями! – Он взялся за пачку чая. – Для нее стало удовольствием мучить меня своими рассказами. Она откровенничала обо всем! Начала с самого первого своего свидания с Яковлевым. Это когда они еще вместе служили и оказались на каком-то корпоративном выезде, то ли на рыбалке, то ли на охоте. Все во всех подробностях рассказывала! Потом переходила к своим свиданиям более позднего периода. Когда Яковлев уже овдовел. Рассказывала, какую спальню они занимали. Как она ехала туда, когда я отправлялся в рейс. Это было… Мучительно – слабо сказано. Она убивала меня день за днем.

– Почему? Зачем?

Настя смотрела с недоверием. Правда ли это? Кто теперь может сказать? Возможно, Григорий так решил реабилитироваться в ее глазах? Чтобы она ему посочувствовала?