Сто процентов на троих

– А зачем тебе мне верить? Посадить ты меня не сможешь, а замуж я за тебя не собираюсь.

– Я собираюсь. С тобой в одной машине ехать… Или тебя здесь оставить? – спросил Артем.

– Ну, если совесть позволит… Не позволит же, нет?

Люба подошла к нему, обвила руками шею и посмотрела глубоко в глаза. В это время в машине зазвонил телефон. Артем даже не знал, радоваться этому или нет. Люба приятно волновала его, но вместе с тем он не должен обниматься с ней. И сложная она штучка, и скользкая.

Звонил Тростников.

– Ты где? – спросил он.

Голос его слегка подрагивал от внутреннего напряжения.

– Я живой, товарищ майор, – сухо отозвался Артем.

– А чего так официально?

– И, возможно, даже женюсь. Хотя вам это уже не интересно.

– Артем, ты, вообще, о чем? – Голос у Тростникова не срывался, но в нем проскальзывали хриплые нотки.

– Я уже сорвался, я уже влип в историю, убил Бражникова, получил черную метку от Баграма. За мной охотятся, сегодня ночью меня пытались убить.

– Да, я знаю, мне звонили.

– Кто звонил?

– Как это кто? – Все-таки сорвался у Тростникова голос – дал петуха.

– Я все знаю, – жестко отчеканил Артем.

В трубке повисло напряженное молчание.

– Они меня заставили, – наконец, с трудом выговаривая слова, произнес Тростников. – У меня не было выбора.

Артем продолжал молчать.

– Там все очень серьезно. Баграм закусил удила, он не успокоится… В Москву не возвращайся, ляг на дно…

Выстрел громыхнул где-то рядом с головой Тростникова. Артема слегка оглушило, но все же он услышал звук, с которым упала телефонная трубка.

– Эй! – крикнул Артем.

Но ему не ответили, а спустя секунду-другую кто-то выключил телефон. Если Тростников застрелился, то телефон продолжал бы работать. Значит, стрелял кто-то другой. Возможно, в голову. Если так, то положение действительно более чем серьезно. Если Баграм пошел на принцип, остановить его могла только пуля. Даже закон, похоже, был бессилен.

– Что там? – спросила Люба, завороженно глядя на него.

Артем напряженно посмотрел на нее. Кажется, он снова сказал что-то про женитьбу. Речь шла не о ней, но сейчас не время объясняться.

– Плохо все.

– Что плохо?

– Кто-то едет.

По дороге со стороны федеральной трассы шел автомобиль. Это могла быть случайная машина, но Артем думал только о плохом. Если там бандиты, нужно как можно скорее уезжать. Да и вообще, не место им здесь.

– Давай в машину! – скомандовал он.

– Это же Миша! – всматриваясь вдаль, просияла Люба.

Артем кивнул, это действительно был минивэн синего цвета. Номера пока не различимы, но в багажнике у него лежит бинокль. Впрочем, может, лучше позвонить? Телефон в руке, номер он знает.

– А радуешься чему? – спросил Артем.

– Ты же ничего не скажешь?

Люба повернулась к нему резко, но глянула не зло. И нижнюю губу капризно оттянула вниз.

– С наркотой что делать будем? – спросил он.

– Я же протокол подписала, – сказала она, непонимающе глядя на него.

– А дальше что? – Артем набрал номер.

Планы еще не изменились, но уже отпало желание везти героин в Москву.

– Ну, не знаю…

– Акт на уничтожение подпишешь? – спросил он.

В этот момент ответил Слюсарев.

– Я тебя вижу!… – не здороваясь, но радостно сказал он. – Это Люба там с тобой?

– Подпишу!… Конечно, подпишу!

– Слышишь? – усмехнулся Артем.

– Что она там подпишет? – весело спросил Миша.

– Заявление. О похищении.

– Ты ее спас?

Артем заметил еще две машины, которые шли по следу Слюсарева.

– Подожди!

На этот раз он вооружился биноклем. Со стороны трассы к ним шли два черных «Гелендвагена».

– Миша, не останавливайся! Давай в поселок! Мы за тобой!

– Что там такое? – встревожился Слюсарев.

– Назад глянь!… Люба, в машину!

Слюсарев на «Мультивене» промчался мимо. Артем, забрав Любу, с неприятным чувством дежавю пристроился ему в хвост. Уж очень эта ситуация напоминала вчерашнюю: они, вчетвером, на двух машинах, а за ними – два «Гелендвагена» с баграмовскими головорезами. В одном ситуация сегодня много лучше – до джипов еще далеко, а вчера бандиты подошли вплотную.

– И что все это значит? – спросила Люба.

– На карусели когда-нибудь каталась?

– Мне больше на колесе обозрения нравится.

– Сидишь, смотришь, никто тебя не трогает, – кивнул Артем.

Он любил риск, его не пугали тяготы и лишения, но сейчас вдруг самому захотелось оказаться на вершине колеса обозрения и наблюдать за земной суетой с недосягаемой высоты.

– Сидеть, смотреть и плевать. На всех, кто против нас.

Люба встревоженно смотрела назад – через разбитое стекло.

– Ты саперную лопатку на место положил? – спросила она.

– Там, в багажнике бронежилет, – вспомнил Артем.

– Да! – Люба ловко перескочила с переднего кресла на заднее сиденье, опустила спинку, просунула руку в багажник.

В это время зазвонил телефон. На дисплее высветило: «Отец». Артем повел бровью. Если звонил отец, значит, дело действительно дрянь.

– Привет, па!

– От кого убегаешь, сын? – с хорошо скрытой насмешкой спросил отец.

– Я не убегаю, – нахмурился Артем.

Отец пользовался своей возможностью наблюдать за ним. С одной стороны, в этом не было ничего хорошего. С другой, Артему приятно было ощущать отцовскую заботу.

– Все набегаться не можешь?