Сто рассказов о Крыме

Старик же смотрел на рюмку, поднятую к свету, дразнил:

— Возможно, сирены очаровали Одиссея именно этим вином "какого-то Красного камня", а не песнями. Возможно, сирены были сродни Инге Аркадьевне…

Инга Аркадьевна, на которую кивнул старый винодел, сидела тут же за столом и была большая, молодая, красивая.

Сирены, выплывающие над гладью морской белоснежными плечами, могли быть похожи именно на нее.

Медленным взглядом светлых глаз смотрела она на поэта, пока старик рассказывал смешное: когда на винзаводе останавливается совсем уже отживший свое электромоторчик, девушки во главе с Ингой выбегают на дорогу ловить в свои сети едущего мимо шофера, чтоб исправил поломку…

— И я б не отказался, — усмехнулся поэт, представив себе крутую, в старом асфальте дорогу и Ингу, как она машет белой, молодой рукой. — Только в моторах не разбираюсь.

— Ничего, приезжайте, вручную покрутите. Под «Разлуку» хорошо идет! Или тарпы разгружать — тоже работа. И в тарпах не разбираетесь? А как насчет ослов?

Да, такая библейская, но отнюдь не идиллическая тогда была картина. Семенили по виноградникам ослики, везли на взмокших боках плоские деревянные емкости — тарпы. Полупудовыми «ряжками» подавали мезгу в пресс, таскали по лестницам к бочкам, сложенным в три яруса, «каповки» на восемьдесят литров, спиртовали вино. Полы в подвалах были земляные, а все освещение шло от "летучих мышей".

Сказочным показалось бы тогда нынешнее обилие техники, нынешние подвалы, нынешний, по индустриальному разработанный процесс. Однако и без техники вино, приготовленное в 1946-м, а выпитое на том банкете, было прекрасно. Еще долго о его лимонном, таинственном послевкусии говорил за столом главный винодел «Массандры» Александр Александрович Егоров, а потом, как давно и хорошо известное, бросил:

— Повезло автору. Сколько умов до Инги Аркадьевны вплотную подходило, а взяла в свои руки проблему именно она.

Я думаю, поэт был удивлен, услышав, что автором вина, о котором столько говорил Егоров, была его ровесница, а не какой-нибудь древний грек во времена запредельные. Но тут надо нам с вами уйти с банкета, чтоб я имела возможность объяснить: старый винодел в своей застольной реплике был не точен, когда безоговорочно назвал автором вина одну Ингу Аркадьевну. Над проблемой ароматов "Красного камня" виноделы задумывались давно, а в конце сороковых сам Егоров вместе с химиком виноделом О. А. Селивестровой раскрыл секрет этого муската.

Что же касается Инги Аркадьевны, она разрешила проблему перехода от модели вина к его производству. Хотя в основном технология производства "Красного камня" не отличается от технологии производства других мускатов. Однако тот лунный, а точнее сказать лимонный, привкус в иные годы исчезал, хотя сусло давили строго из кустов винограда, которые росли только на южных склонах холмов возле Артековского завода, не смешивая с другим. Иногда привкус пропадал в устоявшемся вине и потом появлялся снова, иногда его вообще не было.

Инге Аркадьевне удалось установить закономерность его летучих свойств, удалось точно очертить территорию, где росли ягоды, от которых стоило его ждать. Инга Аркадьевна сумела закрепить случайно подмеченное, ввести его в ранг непременного. Шли годы, и вот совсем недавно на одном из конгрессов вин во Франции председатель дегустационной комиссии торжественно обратился к присутствующим:

— Господа, я не знаю, какой стране принадлежит это вино, но его надо пить стоя.

Выпили, вернее, продегустировали стоя, присудили «Гран-при», а потом оказалось: уже второй раз Мускат белый "Красного камня" получает кубок, отличающий лучшие вина. Скажу более: ни одно вино в мире, кроме "Красного камня", не удостоилось этой награды дважды.

Человек, которому больше, чем другим, принадлежит честь создания, Инга Аркадьевна Голокоз, работает старшим виноделом на маленьком, так называемом Артековском заводе, входящем в состав могучего винкомбината «Массандра», уже около тридцати лет. Зовут ее теперь солидно и прозаично: Аркадьевна. Хотя, на мой взгляд, она все еще хороша, и все еще можно представить если не то, как обвораживала она волшебным напитком Одиссея, то, во всяком случае, как длинноногой девчонкой выбегала на шоссе остановить доброго человека, чтоб помог пустить мотор…

Ни добрый человек, ни она сама не знали тогда, что стоят так близко к чуду. Только Егоров и в те времена любил говорить о большом будущем вина, о большом будущем своей ученицы. Правда, о двух кубках, наверное, и он не помышлял.

Итак, теперь ее зовут Аркадьевной и говорят так: "Аркадьевна сказала", "Аркадьевна велела", "Аркадьевна ночей не спит". Ночей Аркадьевна не спит, когда дозревает мускат и надо не упустить момент, поймать тот миг для уборки, когда и сахару в ягодах накопилось больше всего, и не исчез неведомо куда аромат, делающий "Красный камень" именно "Красным камнем", а не обыкновенным, хотя и очень хорошим Мускатом белым десертным.