Сто семьдесят ураганов

Чиновники уходят: Ву Кон Бао захолустная планета с названием, путь в никуда в иерархии дайвьетского общества. Мама приезжает только со случайными визитами подальше от сезонов перигелия. Иногда она пишет, присылает отстраненные и легкомысленные видео и письма, рассказывая об экспедициях с послом Галактики − высоким светловолосым мужчиной по имени Эдмунд Швепп. Ему и его мнениям она посвящает больше времени, чем расспросам о собственной семье, о собственной дочери.

Конечно, она с ним спит, но всё равно это больно.

− Рада за тебя, − произносит Танцующая Снежинка, и это ложь.

Все эти годы, во время всех этих ураганов кузина Луа не давала ей сойти с ума. Третья тётушка чопорна и официальна, а мама... её здесь нет. Никогда нет.

− Ты не понимаешь, − говорит кузина Луа. − Я не хочу уезжать.

Хвала небесам. И тут же Танцующая Снежинка ненавидит себя за эту мысль.

Она опять смотрит на стены и замирает. Потому что в инфракрасном диапазоне заметно, что температура стен повысилась. Изменение маленькое и несущественное, на долю градуса, но её датчики настроены на самые мельчайшие колебания.

Станцию «Белый Тигр» защищают усиленные экраны, которые поддерживаются в хорошем состоянии. А в укрепленных помещениях термозащита самая лучшая, иначе зачем бы Танцующую Снежинку поместили сюда? Но...

Иллюзии. Страхи. Оживают кошмары о том, как она сгорает заживо, предательский страх, что её бросят. Что за чушь?

− Почему ты не хочешь уезжать?

− Потому что здесь мой дом. − Ответ слишком гладкий и бойкий, совершенно не вяжется с её недавним раздражением. − Здесь живут мои родные.

Танцующая Снежинка не допытывается дальше, а осторожно произносит:

− А Третья тётушка думает, что тебе следует поехать.

− И мама, и бабушка, и вся семья. Не говоря уже о руководстве станции и мастерах Ветра и Воды, − сухо добавляет кузина Луа. − Такой шанс выпадает раз в жизни. «Белому Тигру» пойдет на пользу, если я окажусь при дворе.

Потому что они будут гордиться. Потому что она сможет отстаивать в столице интересы «Белого Тигра», стать вместе с мамой частицами ядра власти. Неудивительно, что они проявляют снисхождение к ней, любимому дитяти, юному дарованию. И они правы: она должна ехать. Кузина Луа больше не подросток, но она моложе, чем была мама, когда уехала. У кузины впереди ещё целая жизнь, и не следует тратить её на такое суровое и непредсказуемое захолустье, как Ву Кон Бао.

Танцующая Снежинка хочет это сказать, но слова − фальшивые, бритвенно-острые, колкие слова − не сорвутся с языка.

− Да и тебе я нужна, − продолжает кузина Луа. − Что ты будешь без меня делать?

Легкомысленно и беспечно, но тем не менее правдивее всего, что она говорила раньше.

«Я справлюсь. Я выживу». Танцующая Снежинка пережила отъезд матери, но опять не в силах вымолвить ни слова. Если Луа уедет, семья, разумеется, подберет другую хранительницу: какую-нибудь одинокую дальнюю родственницу, незнакомку, которая не против каждый ураган сидеть в укрепленной комнате в компании со вздорным разумным кораблем. Но как сейчас уже не будет. Никогда.

Она опять пристально смотрит на стены. Они что, стали белее?

Точно.

Значит, это не иллюзия. Температура опять повысилась. И растет слишком быстро, распространяется слишком далеко, чтобы не внушать тревоги.

− Ты... − Танцующая Снежинка замолкает и начинает заново: − Что-то неладно.

− Помимо сильного урагана, аварийной электроэнергии и вероятности того, что станция не выдержит? − В голосе кузины Луа звучит сарказм, но затем до неё доходит, каким тоном говорит Танцующая Снежинка. − Ты о чём?

− Температура повышается.

− В комнате?

− Температура стен. Насчет комнаты ещё не знаю.

В конце концов потеплеет и в комнате.

− Насколько быстро?

− Слишком быстро.

− Это не ответ!

Горим, горим, горим! Танцующая Снежинка заставляет себя говорить медленнее и тише.

− Через час или около того станет невыносимо.

− Значит, время ещё есть. − Кузина Луа прикусывает губу. − Я... Я не знаю, что делать.

Она некоторое время молчит.

− Мама!

Треск, и затем слабый голос.

− Что?

− У нас проблема. Температура растет...

− Не только у вас. − Голос Третьей тётушки обрывается, слова проглатываются пустотой. − Помещения... оставаться... люди... уходят...

И больше ничего.

Танцующая Снежинка опять чувствует укол боли − эхо невыносимого жара, но на этот раз боль не проходит. Там её тело терзают снова и снова, и она отмирает от него.

− Кузина...

Они нарастают медленно, как ураган, − волны боли, сотрясающие её колыбель. Кажется, что они отщипывают всю комнату, пока стены не начинают сиять ослепительным белым, притухая на краткий миг, чтобы она успела забыть, каково это, прежде чем начнется очередной резкий приступ, и она силится собрать мысли, которые не вопят.

Сигналы лихорадочно учащаются. Кузина Луа опускается на колени перед приборами, склонив голову набок.

− Нужно уходить. Найти укрытие во внутренних кольцах или ещё где-нибудь. Как долго ты можешь...

Жить без капельницы?

− Не долго, − шепчет она в перерыве между двумя приступами боли.