Сто стихотворений

Мне стрекоза садится на ладонь,
Как лайнер на бетон аэродрома.
И незабудок голубой огонь
Слепит глаза, как молния без грома.

Ликуя, пробирается ручей

Сквозь заросли и запах медуницы,
И остается тень его речей
На белом откровении страницы.

Я отвечаю голосу дрозда

Малиновки передзакатным свистом.
И лилия, как белая звезда,
Качается на отраженье чистом.

Мне светит небо в прорези ветвей

Всей верностью голубизны и сини
И тешит душу, открывая ей
Закон родства, как выход из пустыни.

Он бесконечен, мир земных чудес.

И я бессмертен вместе с ним, покуда
Он, перевоплощаясь, не исчез
Со мною вместе в совершенстве чуда.

1973

Сенокос

Тиха река. В ночном тумане
Молчат седые берета.
На стертом временем кургане
Туманны свежие стога.

И за стогами тихо струны

Рокочут говором глухим.
Стоят в воде и в небе луны
И пахнут донником сухим.

И в ожидании рассвета

В той неподвижности ночной
Крадется Осень через Лето
В кустах смородины речной.

1973

Ласточка через Ла-Манш

В тот для меня непостижимый год,
В разгоряченном месяце июле,
Под липами, в пчелином ровном гуле,
Ваш легкий голос превратился в мед.

Никто моей печали не поймет,

Никто меня не сменит в карауле,
Где вы залетной иволгой мелькнули,
Откуда вы отправились в отлет

И не вернулись. В сторону заката

Уходит время, убыстряя ход.
И прошлое обходится без льгот.

Что из того! Я вас любил когда-то.

Я вас люблю. Но только нет возврата
В тот для меня непостижимый год.

1973

Воспоминание

Вся жизнь раздарена. И вьюга
Кольцо свивает у крыльца.
Все отдаленней голос друга,
И — не видать его лица.

Белым-бело. Белеет рама.

Белеет в раме тишина.
Душа моя, как Атакама,
Пустынна и обнажена.

Но где-то там, из дальней дали,

Через железные тиски
Веков, на кактусы печали
Сползают черные пески.

Позабывать не в нашей власти

Ту жизнь, которая была.
Наверное, в Антафагасте
Гудят мои колокола.

И снова кто-то ждет и верит

В святую правду и в обман.
Ревет и стонет, в дикий берег
Вгрызаясь, Тихий океан.

1973

Предисловие к завещанию

Я говорю себе: из кожи
Не лезь, смири строптивый дух;
И на твою могилу тоже
Скотину выгонит пастух.

И ты у будущих столетий

Бессмертной славы не проси!
Ведь память, как на всей планете,
Недолговечна на Руси.

И симментальская корова

Сжует могильную траву,
И жизни вечная основа
Преобразится наяву.

Свершится таинство коровье,

Неразрешимое пока.
И кто-то выпьет за здоровье
Большую кружку молока.

И обретет свое значенье,

И перевоплотится вновь
Мое высокое мученье:
Свобода, Песня и Любовь.

1973

«Мир открывается сначала…»