Сто страшных историй

– Боюсь, Рэйден-сан, мои предположения назовут чрезмерно зыбкими. Даже оценив способности хитобан, мое начальство вряд ли сочтет его опасным для правительства. Вы же видите, каким душкой он прикидывается! Таким он и предстанет перед «цепким взглядом». Само раскаяние! Даже если к моим заявлениям прислушаются, то в лучшем случае прикажут усилить надзор за побережьем близ острова Девяти Смертей. Поселок, застава…

– Это не поможет, – кивнул я.

– Не поможет, – согласился Куросава. – И не предотвратит возможности побега, о которой я упоминал. В ссылке, в хранилищах берегового поста, у рыбаков, в бегах – везде этот мерзавец будет смеяться над нами!

– Он не будет смеяться, – с внезапной отчетливостью произнес господин Сэки.

Обрубком пальца старший дознаватель провел по раненой щеке. Скривился, дико сверкнул глазами:

– Нет, не будет.

– Вы что-то придумали, Сэки-сан?

– Еще нет, – признался Сэки Осаму.

Всему свое время, шепнула гадюка в моем мозгу. Он не будет смеяться.

_________________________________

[1] Ёкай – общее широкое определение сверхъестественных существ.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: ЖЕНЩИНА ЗАХОЧЕТ – СКВОЗЬ СКАЛУ ПРОЙДЕТ[1]

1

Никто не должен смеяться над моим мужем!

Лошадь я сдал в конюшню, прежде чем отправиться домой – и сразу об этом пожалел. Ноги превратились в дубовые колоды. Я был чучелом в додзё сенсея Ясухиро. Чучелом, которое с утра до вечера хлестали плетьми и лупили палками. Широно хотел предложить мне помощь, но взглянул на меня и поостерегся.

Три квартала. Я не запомнил этот путь. Всю дорогу до Акаямы помнил, представлял, лелеял в воображении, а тут они словно выпали. Это наши ворота? Я оперся о столб, переводя дух. Ткнулся лбом в гладко оструганное дерево.

Наши, да.

– Господин?

Я не сплю. Просто отдыхаю. Сейчас соберусь с силами и постучу. Мне откроют. Все хорошо. Я дома. Сейчас, еще немножко…

Руку я поднимал целую вечность. Поднял. Ворота распахнулись без стука. Я качнулся вперед. Да, падаю. Нет, не упал.

Меня подхватили: Широно сзади, Ран спереди.

– Здравствуй, Ран. Я вернулся.

Сказал я это или только подумал?

Как они оказались по обе стороны от меня? Ран слева, Широно справа. Что они делают? Ведут меня под руки? Куда?!

– Не надо. Я сам.

Так они и послушались!

Ладно, я уже дома. Никто не видит, все свои. Дома можно.

Впервые жена и слуга делали что-то сообща. Что это? Бочка? Вода? Горячая! Вон сколько пару! Помыться с дороги – это хорошо. Правильно. Главное, не заснуть. Еще утону…

Утонуть мне не дали. Заснуть в бочке – тоже.

Ворочали, поливали кипятком. Клянусь, кипятком! Терли губкой. Тело горело и покалывало, словно в него воткнули тысячу иголок. Мягких, молодых, сосновых. Приятно, да. Саднил бок подмышкой. И спина, где погуляли зубы хитобан. Неприятно, да.

Вымоюсь – и спать. Остаток дня, всю ночь напролет. Завтра – сколько позволят. Надеюсь, что ни свет ни заря не примчится посыльный из управы: «Рэйден-сан? Немедленно явитесь…»

Я заскрипел зубами: с затылка отлепили целебную нашлепку. Ран старалась быть аккуратной. Я старался не заорать. У меня получилось, у Ран – отчасти. Когда рану промывали, было уже не больно.

Ну, почти.

Из бочки я выбрался сам. Вода остыла, пар рассеялся. Вокруг толпились все: Ран, матушка, Каори, О-Сузу, Широно. Все, кроме отца. Думаете, я сконфузился? Подумаешь, невидаль: голый самурай! Уверен, сенсей Ясухиро сказал бы: «Самурай без одежды – это все тот же одетый самурай, только без одежды.»

– Отец на службе? – спросил я.

– На службе, – подтвердила матушка.

Ран поспешила завернуть меня в огромное полотенце. В него меня можно было завернуть вместе с лошадью. Жаль, лошадь осталась в конюшне.

Спать. Умираю спать.

Ужин? Нет, спасибо. Не голодный? Не знаю.

Чай?

Чаю выпью. Если не засну раньше.

До постели меня довела жена: одна, без Широно. Я дошел и рухнул. Думал, сразу провалюсь в сон. Не проснусь, даже если Ран примется палить над ухом из ружья.

Куда там!

Сначала лежал пластом. На животе. Мышцы ныли. Ничего не болело. Или это я уже ничего не чувствовал? Чесалось ухо. Затекла поясница. Я перевернулся на правый бок. Затекло плечо.

– Не спишь? – тихо спросила Ран.

– Не сплю.

– Вы его поймали?

– Да.

Я сел. Сердце колотилось так, словно я не сидел, а бежал. Ран приподнялась на локте. В полумраке она превратилась в смутный силуэт. Блестели глаза: у кошки они блестят иначе. Что пряталось в этом неярком блеске? Ожидание?

– Мы его привезли. В клетке.

– И что теперь?

– Теперь он будет над нами смеяться.

– Вы его поймали?

– Да.

– А смеяться будет он?

– Да.

– Над тобой?

Она не сказала: над вами. Ей не было дела до других.

– Да.

– Никто не должен смеяться над моим мужем.

Всякому, кто услышал бы Ран, стало бы не до смеха.

Наверное, я совсем отупел от усталости. Я рассказал ей все. Глаза Ран больше не блестели, я с трудом различал силуэт жены. Пока я говорил, она ни разу не шелохнулась.

Нельзя болтать о делах службы. Я достоин сурового наказания. Пусть. Главное, я уверился, что засну. Прямо сейчас.