Сто суток войны

«Докладываю о большом и ответственном решении, принятом мной 15.VII об отводе частей армии с рубежа реки Днепр сначала на промежуточный рубеж реки Проня, а затем на основной рубеж реки Сож». Далее в документе приводятся обстоятельства, вынудившие принять такое решение: «Оба фланга армии были обойдены, причем внутри армии был ряд частных прорывов. В эти образовавшиеся прорывы и было направлено большое количество танков и мотопехоты противника. Противнику удалось нанести большие потери нашей артиллерии, пехоте, органам управления и нарушить систему подвоза… В 16.30 15.VII связь армии с корпусами была совершенно прервана, так как многочисленные отряды танков, мотопехоты, мотоциклистов действовали по тылам и управлениям… Связь со штабом фронта прекратилась в 16.00. Получить разрешение на отход от штаба фронта было невозможно. Таким образом, мы стояли перед следующим: или сохранить войска и матчасть и планомерно, пока не поздно, отвести их на новый рубеж обороны, или, оставаясь на этом рубеже несколько дней, допустить, чтобы противник окружил части армии по отдельности… Докладывая обо всем случившемся, прошу утвердить мое решение или разрешить мне создать новый рубеж на реке Проня… Командующий 13-й армией генерал-лейтенант Герасименко, член Военного Совета бригадный комиссар Фурт, начальник штаба комбриг Петрушевский».

Так выглядела утром 16 июля обстановка глазами командующего 13-й армией. Офицер связи добрался до штаба фронта, и разрешение на отход было дано, но одновременно ставилась задача во что бы то ни стало оборонять Могилев. Положение продолжало оставаться трудным. В следующие два дня — 17 и 18 июля — в «Журнале боевых действий войск Западного фронта» стоят тревожные пометки. За 17-е: «По 13-й армии данных из-за отсутствия связи со штабом армии не поступало, о положении частей армии ничего не известно». За 18-е: «13-я армия — данных из-за отсутствия связи не было».

И только 19-го в «Журнале» появляется первое более или менее успокоительное сообщение с Могилевского направления: «Дальнейшее продвижение частей противника в составе танковой группы Гудериана (3-й и 4-й танковых дивизий), 10-й мотодивизии, 11-й и 30-й дивизии СС в течение 19.VII приостановлено… Атаки противника в районах Кричев, Пропойск… — были отбиты».

Прежде чем комментировать последующие страницы записок, хочу кратко сказать о судьбах некоторых участников событий тех дней в районе Могилева и Чаус.

Генерал-лейтенант Федор Николаевич Ремезов, который еще командовал 13-й армией, когда мы ехали в нее, и уже был ранен, когда мы приехали, вышел из госпиталя, не успев долечиться после тяжелых ранений, и принял войска Северо-Кавказского военного округа. С его именем связано одно из первых наших сообщений «В последний час» за 28 ноября 1941 года. В нем было сказано, что «части Ростовского фронта наших войск под командованием генерала Ремезова, переправившись через Дон, ворвались на южную окраину Ростова». Это было первое известие о нашем первом зимнем контрударе под Ростовом.

Интересное совпадение: генерал-лейтенант Василий Филиппович Герасименко, сменивший тогда, в июле сорок первого года, раненого Ремезова на посту командующего 13-й армией, тоже упоминается в сводках Информбюро в связи с освобождением нами Ростова, но уже в 1943 году: «Сегодня, 14 февраля, сломав упорное сопротивление противника, наши войска овладели городом Ростов-на-Дону. В боях за Ростов отличились войска генерал-лейтенанта товарища Герасименко В. Ф.».

Александр Васильевич Петрушевский был по-прежнему начальником штаба 13-й армии в июле 1943 года, в те дни, когда она, воюя в составе войск Центрального фронта, сыграла главную роль в отражении удара немцев на северном фасе Курской дуги под Понырями и Малоархангельском. К тому времени ею уже командовал генерал-полковник Николай Павлович Пухов. Под его командованием она и закончила войну 9 мая 1945 года, вместе с танкистами Рыбалко и Лелюшенко ворвавшись в Прагу.

Член Военного Совета 13-й армии бригадный комиссар Порфирий Сергеевич Фурт, с которым мы встретились в лесу под Чаусами, впоследствии, когда был отменен институт комиссаров, перешел на строевую работу и воевал, командуя сначала 112-й, а затем 4-й стрелковой дивизией. Приводя в записках жестокий разговор Фурта с полковым комиссаром, потерявшим свою дивизию, я ошибочно упоминаю, что это был комиссар 55-й дивизии. 55-я дивизия действовала не здесь, а южнее в составе соседней 21-й армии, и, по многим документальным свидетельствам, действовала неплохо, а ее комиссар никак не мог оказаться в тот день в Чаусах. Очевидно, упомянутый мною человек был из какой-то другой дивизии, но, откровенно говоря, в данном случае у меня не возникло особого желания уточнять, из какой именно.

39 «…но представить себе, что немцы в Смоленске… мы не могли»

Немцы овладели Смоленском именно в тот день, 16 июля, когда мы пробовали добраться туда из Рославля.