Сто суток войны

В деле подшита записка Гаврюшина, рассказывающая о том, как он воевал и выходил из окружения. Приведу некоторые места из нее: «Участвовал… в обороне города Могилева. Ведя 14 суток беспрерывного боя, я был контужен, но остался в строю, после чего был ранен в руку и ногу. 24 июля положен в госпиталь в Могилев. 26 июля город был взят фашистами и госпиталь не эвакуирован, потому что были в окружении. 28 июля я с бойцами своего батальона из госпиталя бежал. Переодевшись у одной из жительниц города, мы тронулись в путь к нашим войскам. Шли мы под видом заключенных — якобы работали на аэродроме и при бомбежке нас поранило. На пятые сутки на линии фронта… фашисты нас задержали. Продержав трое суток, отправили в Смоленск в один из госпиталей, также не эвакуированный… Пробыв там трое суток, сделав соответствующую разведку, бежали из этого госпиталя и дней через 15 опять достигли линии фронта в районе Шмаково, где нас опять задержали. Продержав 5 суток голодными, посадили на машины и повезли в направлении Смоленска. Догнав группу наших пленных, сбросили нас с машины, присоединили к колонне и погнали. Голод и боли в ранах не давали мне возможности идти наравне со здоровыми, и я отставал, фашистский патруль все время подгонял меня прикладами в спину… Переночевав, собравшись с силами, под утро мы бежали. Прошло несколько суток. Пришли в поселок Стодолище и наткнулись на нашего врача. Попросили его сделать перевязки. Он вскрыл наши раны — раны уже загноились и черви завелись…» Дальше Гаврюшин рассказывает о том, как он лечился, скрываясь в этом поселке Стодолище, и как один из жителей, «некто Жуков», подал на него заявление в фашистскую комендатуру, что он коммунист и командир. Но Гаврюшина предупредили, и ему пришлось срочно уходить. «При помощи местных жителей я оделся, потому что был наг, а на дворе — октябрь, и решил попытаться еще раз пройти к своим, что мне и удалось. 6 ноября 41 г. я пришел в город Ефремов Тульской области на фронт 3-й армии, которой командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант Крейзер, мой бывший командир дивизии. Из Ефремова меня направили на лечение…»

Дальше в деле в заполненном рукой Гаврюшина личном листке значится:

«1941 год, 6 ноября — по 1942 г. февраль. В госпитале на излечении от ранений.

1942 г., февраль — 1942, октябрь. Проходил спецпроверку (сидел в тюрьме).

1942 г., октябрь — ноябрь 1942 — в резерве Московского военного округа».

К этому личному листку, заполненному Гаврюшиным в 1942 году, надо добавить, что, получив вторую степень годности, он все же добился отправки на фронт и служил там офицером связи в 63-м стрелковом корпусе. Но довоевать до конца войны ему не удалось. В декабре 1944 года сказались ранения и контузии, он тяжело нервно заболел и был отправлен в резерв по состоянию здоровья.

Так сложилась судьба капитана Гаврюшина.

Во всех других разысканных мною личных делах, кроме дела Гаврюшина, все записи одинаково обрываются на 1941 году, на последних довоенных служебных характеристиках…

Довоенная служебная характеристика начальника штаба 388-го полка капитана Сергея Евгеньевича Плотникова: «Работает начальником штаба батальона. С работой справляется хорошо. Штабную работу знает хорошо и любит ее. Командир полка полковник Крейзер».

Документ, подписанный 6 июня 1941 года: «Направляется в Ваше распоряжение батальонный комиссар Зобнин Василий Николаевич на должность заместителя командира 388-го стрелкового полка по политической части. К месту нового назначения прибыть 10 июня сего года. Об исполнении донести».

34 «Хоршев был… такой молодой, что было странно, что вчера он тут дрался до последнего патрона…»

Личное дело лейтенанта Хоршева. На фотографии — бритоголовый молоденький курсантик. Коротенькое личное дело, в котором только и указывается «нет», «нет», «не был», «не состоял», «не проживал»… 23 февраля 1939 года приносил военную присягу. И дальше одна-единственная характеристика: «Требователен, дисциплинирован, по тактической подготовке „хорошо“, по огневой подготовке „хорошо“. Может быть использован командиром взвода с присвоением военного звания лейтенант». Вот и все, что есть в деле лейтенанта Хоршева Михаила Васильевича. А дальше была война, Могилев, бои, в которых он, как и другие его сослуживцы, оправдал свою предвоенную аттестацию. Оправдал и погиб. Очевидно, так.

35 «…прощаясь, устало шутил и, пожимая мне руку, говорил: „До следующей встречи“»

Личное дело командира 388-го стрелкового полка Семена Федоровича Кутепова. Большое, на многих листах…

Недолгая встреча с Кутеповым для меня лично была одной из самых значительных за годы войны. В моей памяти Кутепов — человек, который, останься он жив там, под Могилевом, был бы способен потом на очень многое.