Сто тысяч миль (СИ)

— Вот именно, — отчеканил Густус. — Если это очередная зараза, вы предпочтёте дождаться, пока она убьёт всех вас, чтобы удостовериться, что это точно угроза?

Поспорить с резонностью его доводов было сложно.

— Мои ребята с радостью пойдут проверить, что свалилось на нас с неба, — в повисшей тишине первым подал голос Линкольн. Его отряд и впрямь засиделся в наших крепких стенах — они ходили в свой последний долгий поход три недели назад.

— Скоро месяц Солнца, даже в пустошах у городов сейчас есть чем поживиться, — вставил я. А если в пустошах было чем поживиться, то и хищников там было много. — Так что мои ребята с радостью составят компанию твоим.

Не подстраховать товарища я не мог. Он рискнул своей жизнью ради моей ещё когда я был не командиром, а одним из «его ребят». Долг повис неоплаченным, а наше товарищество от этого всё крепло. Больше добровольцев не нашлось, Густус одобрил наш план и распустил всех, кто ему больше не требовался.

— Ты знаешь, что Октавия ни за что не позволит тебе оставить её дома? — Линк догнал меня после заседания на рыночной площади. — Она напросится в пустоши. Скажет, что уже готова. Ты же её лучше меня знаешь.

Я вздохнул. Моя сестра прекрасно знала, что создаёт проблемы, и именно поэтому продолжала их создавать. До момента, как ей исполнилось семнадцать, моя голова ни о чём не болела. Но теперь ей очень нравились пустоши и ещё больше нравился Линкольн, и это настолько всё усложняло, что я вздохнул ещё раз.

— Думаешь, я смогу ей запретить? Она даже мать не слушает. Даже если я запру её в подвале, то на следующее утро она всё разбудит меня в пустошах своим «эй, братец».

— Она говорит, что готова, но на самом деле совсем не готова, — отчеканил Линкольн.

— Я знаю. А кто был готов? — парировал я, пока друг всё ещё испытующе смотрел на меня. — Слушай, разберитесь там уже между собой. И всё.

— Сбор на рассвете?

— У Западных ворот.

— Не забудь взять пелёнки. Твари бывают страшными.

— Не переживай, для тебя штук десять как раз прихвачу.

И, разумеется, Линкольн оказался абсолютно прав, чтоб саранча его за зад укусила.

— Эй, братец! — Тави дала мне пять, стоило только показаться у матери на пороге. — Ты же помнишь, что обещал взять меня в следующий поход? Пора исполнять то, что обещаешь.

Ну, конечно, мелкая уже в курсе. Наша мать, Аврора, была в Совете матерей, она всё знала от Аньи, которая знала всё от Густуса… А впрочем, от Октавии в принципе невозможно было долго хранить в тайне какую-либо информацию.

— С нами идёт Линкольн и его отряд, — поспешил разочаровать я.

По лицу сестры пробежала тень озабоченности, а затем отобразился глубокий мыслительный процесс, сменившийся коварной улыбкой.

— Тогда я тем более иду. Даже не думай оставить меня здесь, большой брат.

Ей бы матерью стать, а не по пустошам за нашими отрядами шастать. Но свобода выбора жизненного пути, конечно, не была избирательной. Ни я, ни мать, никто не был вправе запретить Тави стать разведчицей или охотницей. Но в наших рядах всегда были либо мужчины, либо женщины без дара рождения. У Октавии были все шансы стать чем-то большим, никто из матерей добровольно не отказывался от комфортной обеспеченной жизни, никто не рисковал своей жизнью попросту, осознавая важность своей миссии. Но не Тави. А ей следовало хотя бы попробовать.

Ещё и Линкольн. Она впервые увидела его восемь зим назад, когда мы вместе тренировались и собирались в мой первый поход. Тави постоянно прибегала посмотреть на наши тренировки, и Линкольну было всё равно, для друга она была просто раздражающей сестрицей напарника. А мелкая в то же время мотала на ус и запоминала приёмы, оттачивала мастерство сама по себе. Зимы шли, она взрослела, и вот полгода назад уговорила Линкольна потренировать её «один разочек». И почти уложила его с помощью хитрости в первом же спарринге. Почти, но Линку этого было достаточно для смертельного оскорбления. Они сходились в неравной битве ещё несколько раз, а потом как-то вышло так, что я случайно застал их не совсем за той тренировкой, что предполагалась на тренировочном поле. Я был не против, право выбора у нас всегда оставалось за женщиной. Так что я не имел права лезть, даже если это моя сестра, даже если Тави.