Сто тысяч миль (СИ)

— Я попрошу Советницу Эбигейл заняться его случаем, Итан. Всё будет хорошо.

Советник Джаха помнил день той ужасной ужасной аварии, хотя с тех пор прошло уже десять лет. Пожар унёс жизни тридцати сотрудников, включая маму мальчика. По Протоколу полагалось тут же изолировать отсек как можно быстрее, чтобы огонь не пошёл дальше по станции, и даже спустя всё это время Телониусу было больно вспоминать заливающегося слезами невинного ребёнка, стучащегося в запечатанные герметичные двери. Очередная жертва порядков Канцлера. Как все здесь.

— Спасибо, сэр, но не стоит, вы и так уже слишком много для меня сделали, я не заслуживаю…

— Ох, парень, брось, — начал было Телониус, но его прервал внезапный звуковой сигнал. Компьютерная панель коротко пискнула, а затем замигала красным.

«Внимание! Обнаружено входящее соединение. Запрос от Маунт Уэзэр-1-3-8».

Джаха сначала даже не поверил своим глазам. Прежде он такого не видел. Никто не видел. Никогда. Ни разу за долгие триста лет! Советник перевёл изумлённый взгляд на Итана. Тот и вовсе неотрывно глядел на широкий монитор, а потом, позабыв про все возможные правила из Протокола, подскочил к панели и нажал на зелёную кнопку «принять». Система зависла на несколько долгих секунд, будто бы сама позабыла, как устанавливать устойчивое соединение. Потом отмерла. Загрузились даже древние модули видеоконференций. На широком экране расплылся чёрный прямоугольник отсутствующего входящего видеопотока, а затем зарябил помехами белого шума.

— Аналоговый передатчик? — удивлённо усмехнулся Итан. — Чёрт, Райли, из какого века ты там звонишь? Где ты его откопал, шутник хренов? Наконец-то я смогу сдать тебя Совету! Смотрите!..

Харди ткнул в экран, но на месте белого шума появился совсем не сержант Райли из охраны. На них сквозь камеру смотрели трое мужчин — один постарше, а два других совсем ещё молодые, ровесники Уэллса или немного старше. Интерьер комнаты за ними даже отдалённо не напоминал помещения «Ковчега». Поняв это, Телониус изумлённо нахмурился.

— Так, значит, вы ещё живы, — не то спросил, не то констатировал пожилой мужчина, сидящий по центру. — Удивительно. Не зря Аарон уговорил наших инженеров проверить эту бесполезную антенну.

— Я знал! — торжествующе заявил тот самый Аарон и уточнил: — Это «Ковчег»? Я раскопал ваши частоты в старом журнале!

— Кто вы? Откуда вы с нами связались?

— Меня зовут Данте Уоллес, а со мной двое моих сыновей, Кейдж и Аарон. Я — президент последнего демократического государства на Земле. Мы находимся в ракетном бункере «Маунт Уэзэр». С кем имею честь говорить?

— Мне уведомить Совет? — Итан подскочил со своего места.

Телониус отрицательно покачал головой:

— Просто сядь, Харди, — а потом перевёл взгляд на панель: — Я — Советник Джаха, и я представляю высший орган управления космической станцией «Ковчег». Мы думали, вы не пережили войну. Почему вы не вышли на связь раньше?

— Мы пытались. Очень давно. По записям — в декабре две тысячи сто девяносто девятого. Пару недель мы пытались дозваться до кого угодно после того, как мир погрузился во мрак. Никто не ответил. Только спустя три сотни лет благодаря моему сыну мы поняли, что проблема была в нашей антенне. Похоже, одна из схем повредилась от излучения взрывов и наводила помехи, гася любой сигнал. Я не совсем в этом понимаю, но что-то такое.

У Телониуса на миг перехватило дыхание. На Земле остались выжившие. Осталась цивилизация. И он узнал об этом первым — не чёртов Кейн, а он.

— Сколько у вас выживших?

— Несколько тысяч наберётся. А у вас?

К радости Советника, Итан не пытался встревать в разговор, пока Джаха увлечённо говорил с президентом Уоллесом. Порой связь прерывалась, но понять суть это не мешало. Суть того, что поверхность в самом деле обитаема, пусть и опасна. Экспедиция сотни детей перестала выглядеть смертным приговором, и ярко зажёгшаяся надежда наполнила Телониуса восторженным энтузиазмом. Только вот он даже представить не мог, что ему делать с этой информацией.

Договорившись с президентом Уоллесом снова созвониться завтра, Советник Джаха задумчиво сидел несколько минут в звенящей тишине коммуникационного пункта. А потом сурово взглянул на младшего сотрудника Итана Харди.

— Никому ни слова о том, что здесь сейчас было. Сотри все записи бортового журнала. Ты ничего не слышал. Понял меня? Мы же с тобой друзья. Вот окажи мне дружескую услугу, парень.

— Хорошо. Конечно! Я понял, сэр, — кивнул тот, а потом нахмурился: — Но почему, сэр?

— Мне надо подумать, что с этим делать. Мы можем рассказать Совету в любой момент. Торопиться ведь некуда, верно?