Сто тысяч миль (СИ)

И чем больше я записывала свои знания, тем больше думала, что земляне никогда и не думали отпускать меня обратно. В лучшем случае они собирались вытащить максимально много до тех пор, как меня погубит вирус, и на этом все, ведь лекарства у них не было. Возможно, действительно собирались заставить участвовать в этой дурацкой войне за бункер на абсолютно неправильной стороне, кто знал? Именно поэтому в своих записях для них я ограничивалась только медицинским справочником болезней и лекарственных средств, а также краткими знаниями в селекции, в какой я и вполовину не знала столько, сколько в медицине. Рассказать им про термитную смесь, которую я собиралась использовать при побеге — подписать смертный приговор и нам, и горцам. При достаточном количестве и качестве ингредиентов этой штуки могут не выдержать даже стены бункера, пережившего ядерный апокалипсис.

Анье нравилось беседовать со мной — так мне подумалось по её многоразовым визитам. Отвечать ей так же дерзко, как и Беллами, у меня редко хватало смелости, она всем своим видом излучала спокойную уверенность и мудрость. Потому чаще всего я успевала прикусить язык до тех пор, как говорила что-то необдуманное. Но не в этот раз, наэлектризованная беспокойством и переживаниями.

— Я хотела бы рассказать обо всём, что увидела здесь, своим людям.

Я решила хотя бы попытаться уговорить их на это, но Анья только усмехнулась:

— Что именно ты хотела бы им поведать, Кларк?

— Что новая земная цивилизация превзошла все мои ожидания, — честно ответила я. — Но нам по-прежнему нужно лекарство или хотя бы какое-то средство, которое не позволит умереть раньше времени.

— И это всё? Больше ничего?

Я отрывисто вздохнула. Разумеется. И правда надеялись, что я вытащу хоть что-то из горца и сразу же расскажу. Нет уж. Чёрта с два.

— Я уже говорила, что у нас нет намерений с вами воевать. И вы прекрасно знаете, где найти наш лагерь. Если не хотите отпускать, то позвольте хотя бы поговорить. Каждая секунда стоит жизней!

— Я понимаю. Но здесь, к сожалению, не могу оспаривать решения командира Густуса. В таких вопросах последнее слово за ним. Увы, он непреклонен, — сказала она мягко. — Впрочем, не расстраивайся. Беллами придёт к тебе после обеда.

— Что? Зачем? — тут же напряглась я.

— Ты не рада? Вы так и не подружились? Жаль. Тогда скажу ему, чтобы больше тебя не беспокоил.

Сердце будто подскочило к горлу. С одной стороны, это ли не то, чего я так хотела? Больше его не видеть? Не думать? Не вспоминать? Это было бы отлично. Просто замечательно. Но с другой… какое Анье вообще было дело до того, подружились мы или нет? Вряд ли это был просто праздный интерес. Беллами ведь подчинялся Густусу. И при этом почему-то слушался не только его. Её тоже. Значило ли это, что он и прежде приходил по её просьбам? Неужели они что-то задумали? Что-то, связанное со мной? Что?

Вдруг, отказавшись пережить немного стыда и отвращения, снова оказавшись с командиром лицом к лицу, я позорно упущу билет отсюда?

— Нет-нет, — возразила я излишне поспешно. — Я… просто не ожидала. Мы не виделись уже около недели. Здорово, что он наконец нашёл время.

— О, — выдала она в ответ многозначительное. — В таком случае, полагаю, сегодня отличная погода для тренировок.

Тренировок? Я недоуменно нахмурилась, но спросить не успела. Анья уже сменила тему, возвращаясь к вопросам о «Ковчеге». А Беллами потом действительно пришёл, как она и обещала. Снова повёл меня куда-то по уже знакомым городским улицам в полном молчании. Его лицо ничего не выражало, а я размышляла с мстительной иронией: каково ему тут плясать под её дудку? В лесах укладывал зверей одной меткой стрелой, а здесь — шестёрка главы совета и не более того. Наверное, это было весьма унизительно. Даже смешно для того, кто прежде строил из себя важного и грозного командира.

Он привёл меня на тренировочное поле, из сухой почвы кое-где торчали пучки пожелтевшей травы. Территорию делили невысокие деревянные заборы, в каждой из секций я видела разные снаряды. Ряд мишеней для стрельбы из лука расположился по соседству с полосой препятствий, дальше стояли соломенные манекены, кое-где тоже утыканные стрелами, кое-где настолько потрёпанные, что становилось жалко.

— Вот что имела ввиду Анья? Эти тренировки? — вопросительно подняла бровь я.

— А ты ожидала какие-то другие? — с нескрываемым сарказмом уточнил командир.

От внезапного волнения едва не запылали щёки. Какого чёрта он говорил? На что намекал? Думал смутить? Вот гад. Пусть стоит как можно дальше. И не смеет пытаться повторить то, о чём я вдруг не могла перестать думать.

— Что за дурацкий спектакль? — возмутилась я.

— По-твоему, самооборона — это дурацкий спектакль? — прищурился он. — Потрясающее безрассудство. Или это глупость?

— Почему вы вообще бегаете по указке Аньи? Вы её секретарь или что-то вроде того?

— Почему ты вообще постоянно дерзишь? Смертница или что-то вроде того?

— Напомню, что вы держите меня здесь взаперти! Мне и правда нечего терять, — резко взглянула на него я.