Сто тысяч миль (СИ)

Я выпустила стрелу чуть раньше, не выдержав непривычной нагрузки в мышцах. Спиной чувствовала его присутствие в дюйме позади. Дыхание сбилось, когда наконечник стрелы слегка царапнул мишень, а затем она рухнула на землю, не воткнувшись.

— Неплохо, — хмыкнул он. — Но слабовато. Ещё раз.

Он заставил меня по памяти повторять стойку, которой учил. Позволил несколько раз больно получить тетивой по руке из-за неверной хватки, чтобы я точно запомнила как не надо. Затем исправлял хватку и стойку. Я не возражала, тихо злясь, ведь он был прав. Это было полезно. Техника стрельбы из лука разительно отличалась от техники стрельбы из любого другого известного мне оружия, а навык был нужным без преувеличений. Тем более если через какое-то время мне предстояло самостоятельно пробираться сквозь леса и равнины к нашему лагерю.

Только отчего-то с каждым днём я всё больше чувствовала себя предательницей, намеренной плюнуть в лицо тем, кто никогда не обижал меня. Хотя это мимолётное чувство было в корне неправильным. Земляне похитили меня, удерживали здесь, отказывались выпускать и давать какую-либо свободу, кроме весьма призрачной в виде прогулок или теперешних тренировок с личным надзирателем. Страшнее всего были время от времени проскакивавшие мысли, что они в самом деле мне нравились. Я повторяла себе: это адаптация. Просто способ не поехать крышей. Реально, но абсолютно и полностью неправильно.

Задвинув все эти лишние мысли в дальний угол сознания, я планировала побег. Порошок с термитной смесью упаковала в бумагу. Свернула в трубочки и пакетики. В центр каждого изделия вставила по куску фитиля, вытащенного из масляной лампы. Существовала определённая вероятность, что частички оксида железа окажутся слишком крупными или я неверно рассчитала дозировку окислителя. Лабораторных весов под рукой, разумеется, не было. Смесь может прогореть слишком быстро, не успев передать тепло металлу. Но даже их можно было использовать как минимум в качестве отвлекающего манёвра. Я молилась, только бы верно сработали всего две: для моей двери и для Аарона. Ему я передала пару пакетиков сквозь ту же вентиляцию на всякий случай.

Я ещё раз проверила узелок, смотанный из разорванных по швам широких шаровар. Там лежали редкие вещи, которые удалось утащить в их медицинской части, несколько хлебных булочек и яблок, запасная одежда, карта, в качестве подобия котелка — горшок, из которого пришлось в срочном порядке выселить маргаритки. Я ловко замотала волосы в остатки ткани шаровар, чтобы не привлекали внимание, и закрепила ткань вместе брошью от Беллами. Перекинула через плечо лямку узелка. На улице уже пару часов как стемнело, наносить визит пленнице никто не спешил. Так что я сделала глубокий вдох.

— Ты готов? — прозвучало даже зловеще.

— Всегда готов, — отозвался он, заглядывая в вентиляцию. — У тебя хоть есть план Б или ты предпочитаешь импровизацию?

— Был бы, если бы я лучше знала, что может пойти не так, — выдохнула я. — Главное, что есть маршрут. Остальное неважно. Ещё не передумал?

— Жду отмашки, — отрапортовал Аарон.

Дрожащими руками я вставила тонкие трубочки с термитной смесью в дверной засов и в промежуток между дверью и косяком. Поднесла огниво.

— Тогда поехали.

Искра вспыхнула, пожирая волокна фитиля, а затем яркое пламя сродни солнцу прорезало полумрак с тихим шипением. Затем тут же вспыхнуло второе. Я забилась в дальний угол комнаты, опасаясь последствий реакции, и не могла смотреть на результат без риска для зрения. Но всё потухло так же резко, как и вспыхнуло. В коридоре было тихо. Адреналин горячил кровь, а надежда скручивала все внутренности близостью свободы. Я прошагала до двери и неуверенно попыталась её толкнуть, не отрывая взгляда от почти симметричных отверстий в металле на месте замка. Дверь поддалась. Сердце ёкнуло, пока я тенью нырнула в коридор и с благоговейным трепетом смотрела на соседнюю дверь без необходимости отводить взгляд. Сработало. Сработало!

Я проделала тот же трюк с дверью комнаты Аарона. Спустя минуту я уже рассматривала его полностью, а не только глаза, что просматривались сквозь решётку вентиляции. Земляне прозвали его Хиляком, и я ожидала увидеть кого-то полностью соответствующего прозвищу. Но он проигрывал им немного в росте и чуть больше — в комплекции, но осанка была столь же гордая, что и у земных воинов, умирающих от чувства собственной важности. Ссадины, кровоподтёки, повисшая левая рука на робком подобии фиксационной повязки, пальцы в запёкшейся крови — очевидно, плен здорово измотал его. Но не сломил.

— Эффектно, ничего не скажешь, — шёпотом оценил мои старания он.

— Идём, — шепнула я в ответ синхронно с приближающимися к нам шагами обходчика.