Сто тысяч миль (СИ)

— Их привёз с Земли на «Ковчег» самый первый астронавт Гриффин. Его жена погибла ещё до Третьей Мировой, вот он и забрал с собой в космос память о ней. Это их обручальные кольца, которые передавались у нас на протяжении поколений, — я помнила про земную традицию нетрадиционных семей обмениваться кольцами в знак верности. У нас на станции это не прижилось по причине дефицита колец и, пожалуй, бесполезности, но сердце всё равно сжалось, когда отец согнул мои пальцы, пряча в них реликвии: — Я знаю, это глупо, но, надеюсь, там, внизу, ты найдёшь кого-то, кто достоин носить второе кольцо. Первое по праву твоё.

— Но его размер слишком большой для девушки, — замотала головой я.

— Уверен, ты что-нибудь придумаешь, — усмехнулся он и обнял меня впервые в жизни.

И вот корабль проекта «Исход» мотало из стороны в сторону, ремни безопасности натягивались и скрипели, сдавливая внутренности. А я всё гладила золотистый ободок с шершавыми, почти острыми камушками и почему-то ужасно скучала по Бри. Я бы, наверное, выбрала её без колебаний, если бы не летела к поверхности Земли на скорости двести восемьдесят миль в час.

Все вздрогнули, когда раздался глубокий звук сирены, и после очередного рывка корабля механический голос слишком спокойно произнёс тревожное сообщение:

— Внимание, системный сбой. Невозможно включить инерционные компенсаторы автоматически. Торможение неэффективно, внимание, торможение неэффективно. До поверхности восемьдесят миль. С текущей скоростью войдём в стратосферу через пятьдесят восемь секунд.

Сердце застыло в груди. Кто-то должен был добраться до пульта управления и разобраться, что происходит. Без компенсаторов у нас мог быть шанс только если корабль рухнул бы в воду — так нам рассказывали инженеры. Проблема была в том, что никто не знал, куда мы рухнем и осталась ли на Земле вода в принципе. Мой взгляд застыл на светящейся приборной панели в нескольких метрах. Почему Атом, которому доверили управление кораблём, бездействует?

— Что ты задумала? — забеспокоился Уэллс, когда я вытащила свою ладонь из его. И тут же всё понял по моему решительному виду: — Даже не думай об этом, Гриффин, не смей! Ты что, не знаешь, что с тобой станет, когда система выпустит аварийный парашют? Что ты…?!

О да, я знала. Меня со всей дури приложит к стене или потолку, когда корабль резко потеряет скорость. Скорее всего, я не выживу или получу тяжёлые переломы. Но и без компенсаторов шансов было немного. А я отчего-то вдруг очень захотела жить, пока все остальные предпочитали испытывать судьбу в безопасных путах ремней. Я схватила рычаги аварийной эвакуации, и тиски разжались, выпуская меня. Сколько там до стратосферы, пятьдесят восемь секунд?

Я рванула по коридору и увидела, как кто-то отстегнулся в ряду напротив. Рэйвен. Но я не остановилась. Бежала дальше, пока не уткнулась в полную кнопок, экранов и индикаторов панель. Ярко-красным мигали несколько десятков огней, предупреждения и ошибки сыпались по экранам. Атом обмяк в кресле без сознания, скорее всего, не выдержав перегрузки при падении.

— Быстро включи реверс двигателей и отключи подачу жидкого кислорода. Живо! — скомандовала Рейес, подлетая к правой консоли.

— Что?! Ты спятила?

— Живо! — ещё раз крикнула она.

«Уже сорок восемь секунд», — напомнила себе я. — «Сорок восемь секунд до парашюта». Мы оттачивали знание рычагов и кнопок до тошноты. Я знала детальный порядок. Вниз, вверх, вправо, зелёная кнопка.

— Включён обратный ход, — пробормотала система, и нас тряхнуло и прижало к полу. Рейес не отрывалась от пульта и что-то напряжённо строчила на клавиатуре. — Ошибка запуска системы управления клапаном сброса давления. Тестовый запуск компенсаторов успешен.

— Обратно! — скомандовала она, но я и без её инструкции уже включала режим торможения. Система бормотала что-то под потолком, Рейес ругалась ей в такт и выкрикивала команды. Кому-то следовало сесть в кресло пилота. Рейес следовало. Но у неё не хватило мужества выкинуть Атома на произвол судьбы. На смерть. Через двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать…

— Инерционные компенсаторы успешно запущены. Текущая скорость — сто миль в час. Аварийный парашют будет выпущен через десять, девять…

Сердце билось где-то в горле, когда я дрожащими руками пыталась застегнуть ремни. Я успела защёлкнуть только один, когда система прокричала о парашюте, и нас так дёрнуло вверх, что внутри всё скрутилось в тугой сосущий узел. Ещё сильнее всё сжалось, когда я представила: никаких ремней. Металлические стены и потолок. И я.

— Ты ненормальная, — подтвердил Уэллс.

А потом мы с грохотом рухнули на Землю, и такой жуткий скрежет металла я слышала впервые. Нас снесло куда-то вбок и протащило в сторону. А потом всё затихло. Вокруг повисла самая страшная тишина в моей жизни. Мы уже умерли?

— Внимание! Повреждены первый блок двигателя, боковые ускорители, уничтожена обшивка сектора 5-C, 5-В, 5-Е второго уровня. Приземление прошло успешно. Температура за бортом составляет плюс пятнадцать градусов по Цельсию.